Многие из них, ослепленные идеалами движения и возможностями приключений, вначале не осознавали, что было правильно и что неправильно в стоявших перед ними задачах.

Для привлечения молодежи нацисты использовали и склонность молодых людей к романтике обновления и возвышенной утопии. Молодежи нравилось, что нацисты насмехались над стремлением бюргеров к безопасности, к гарантированности существования, над их мещанством, посредственностью и банальностью. Потребности бюргеров в безопасности нацисты противопоставляли идею динамичного жизненного порыва. В стремлении к утверждению молодой энергии, силы и готовности к испытаниям нацистское молодежное движение было сходно с итальянским: в первые годы власти Мусолини в Италии на каждом углу висел лозунг с его словами: «vivere pericilosamente» (жить рискуя). Нацисты и сами стремились воплотить все качества юности — силу, риск, решительность, романтизм, жертвенность. Нацистские лидеры были сравнительно молоды: Гитлеру в 1929 г. было 40 лет, Герингу — 36, Розенбергу — 36, Гессу — 35, Геббельсу — 32, Гиммлеру — 29. Средний возраст нацистского правительства составлял 40 лет (американского — 56 лет, английского — 53 года)[227]. В этом смысле приход нацистов к власти был сменой поколений и общественных элит. Молодежь привлекала возможность реализовать юношеский идеализм, готовность к жертвенности, спонтанное стремление к действию и к активности любого рода.

Нацистский лозунг не случайно гласил: «Будущее принадлежит тому, кто привлечет на свою сторону молодежь». Молодые люди едва ли не с пеленок попадали в щупальца нацистского спрута. Девушки с десяти до 14 лет состояли в организации «Юнгмедель», а от 14 до 18 лет — в Союзе немецких девушек. Мальчики от шести до десяти лет проходили курс ученичества в организации «Пимпф», затем переходили в «Юнгфольк». С 14 до 18 лет они пребывали в «Гитлерюгенде», а затем направлялись в трудовые лагеря, через которые к 1939 г. прошло 2,5 млн. юношей. Они строили мосты и автобаны, рыли каналы и воздвигали пограничные укрепления, после чего их ожидала двухгодичная армейская служба. Численность «Гитлерюгенда» достигла в 1939 г. 7,73 млн. человек.

В организациях «Гитлерюгенда» юноши получали систематизированную подготовку — готовились к жизни в полевых условиях, занимались спортом, изучали азы нацистской идеологии, совершали длительные переходы. Военизированный характер подчеркивался одинаковой униформой. Юноши носили коричневые рубашки с черным галстуком и шорты, девушки — белые блузки, длинную синюю юбку и совсем не женские, тяжелые ботинки военного образца. Они также совершали продолжительные походы с тяжелыми рюкзаками, но в их воспитании упор делался на их основное предназначение — стать здоровой матерью крепких детей.

Руководство «Гитлерюгенда» состояло в основном из представителей средних слоев — учителей, студентов, торговцев, каждый пятый являлся рабочим. При этом, если в 1933 г. менее 10% руководителей имели высшее образование или учились в вузах, то через шесть лет это число увеличилось до 24%. «Гитлерюгенд» была самой большой в мире молодежной организацией, в которой молодые руководили молодыми, но сами молодежные фюреры во многом были только винтиками огромной машины тоталитарного государства.

Поскольку к весне 1939 г. около 4 млн. юношей и девушек все еще оставалось вне нацистских молодежных организаций, в марте был издан закон об обязательности такого членства. Родителям, которые противились такому принуждению, пригрозили, что если их дети не вступят в «Гитлерюгенд», то будут направлены в воспитательные или сиротские дома. Но со стороны казалось, что юноши и девушки полны энтузиазма, верили в светлое будущее их отечества и в самих себя, в товарищество, не знавшее ни социальных, ни материальных различий.

Третий рейх готовил свою молодежь к будущей жизни очень серьезно. И он преуспел в этом, воспитав сильное и безжалостное поколение, перед которым содрогнулся весь мир.

Глава пятнадцатая.

Культура по-арийски (1933–1939)

Нацизм и культура

Теория национал-социализма гласила, что в век индустриализации и социальных конфликтов человек должен быть един со своим народом, при этом его личное «я» и чувство отчужденности трансформируются в чувство сопричастности. В нацистской Германии не было ни одной группы, свободной от влияния партии и государства, ни одной организации, не связанной с «новой Германией». Нацисты взялись за дело сразу же после назначения Гитлера канцлером, развернув бурную деятельность по навязыванию массам своего понимания культуры. «Мощная пропаганда, призывы и обращения, проведение частых массовых митингов лишали народ воли. Эти мероприятия сопровождались сожжением книг в городах и поселках, навязыванием единообразия во взглядах на культурные и социальные идеалы, демонстрацией псевдореволюционных зрелищ. К лету 1933 г. люди стали уже уставать от массовых митингов, речей и парадов, которые занимали все свободное время»[228]. К концу этого года уже немногие люди придерживались прежних взглядов. Большинство восприняло нацистскую культуру, пропитанную расизмом и духом арийского мифа. Вместе с тем не следует думать, что эта культура была навязана большинству правящим меньшинством. Она вызревала в обществе в течение многих предшествующих лет, когда формировался своеобразный немецкий менталитет, находившийся в оппозиции ко всему современному миру. Более того, нацистская культура постоянно апеллировала к народным вкусам. При этом Гитлер неустанно подчеркивал исключительную важность для культуры идеологического фактора. Основу новой Германии должны были составить «новые люди» — продукт «правильного» мировоззрения. Мировоззрение и идеология были реальными инструментами культурных нововведений.

Гитлер действительно верил в возможность внедрения в сознание немцев такого мировоззрения, которое представляло бы собой сплав расизма, народности и духовности, и четко представлял себе, каким образом этого можно добиться. «Любое мировоззрение, — указывал он, — будь оно правильным и тысячу раз доказавшим свою пригодность, не будет иметь никакого значения для жизни народа, пока его основные лозунги не будут написаны на знаменах воинствующего движения». Поэтому исключительно большое значение придавалось пропаганде, хотя само слово «пропаганда» могло и не произноситься: Гитлер никогда не считал, что идеи национал-социализма можно рекламировать как мыло или сигареты, — для этого требовались более тонкие методы. Из концепции французского психолога и философа Гюстава Лебона он воспринял идею, что для установления контроля над толпой необходима магическая сила, а у французского правого философа и публициста Жоржа Сореля — мысль о том, что все крупные движения сопряжены с мифами: миф внушает людям уверенность в своей правоте, поэтому его последователи считают себя армией, ведущей борьбу за правое дело против армии зла. Основные положения нацизма Гитлер почерпнул из германских традиций прежних времен, создав на их основе своеобразное вероучение, которое стало самой настоящей массовой религией.

Совершенно необходимыми Гитлер считал массовые митинги[229], так как они позволяют человеку выйти из его мастерской или цеха, где он чувствует себя одиноким, и стать частью массы, состоящей из многих тысяч людей, исповедующих те же убеждения.