— Я слыхал про такого рода дела и знаю, чтоГосударь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до ЕгоВеличества. По-моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще ядумаю…

— Так ты ничего не хочешь сделать, так искажи! — закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.

Борис улыбнулся: — Напротив, я сделаю, чтомогу, только я думал…

В это время в двери послышался голосЖилинского, звавший Бориса.

— Ну иди, иди, иди… — сказал Ростов и отказавшисьот ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад ивперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.

Ростов приехал в Тильзит в день, менее всегоудобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурномугенералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал вТильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день послеприезда Ростова. В этот день, 27-го июня, были подписаны первые условия мира.Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а НаполеонАндрея 1-й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону,который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны былиприсутствовать на этом банкете.

Ростову было так неловко и неприятно сБорисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим ина другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке икруглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры,разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площадион видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах виделперекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромныевензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.

«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочуобращаться к нему. Это дело решенное — думал Николай — между нами всё кончено,но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передавписьма государю. Государю?!.. Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять кдому, занимаемому Александром.

У дома этого стояли верховые лошади исъезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.

«Всякую минуту я могу увидать его, — думалРостов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужелименя бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей сторонесправедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее ивеликодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, чтож за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемыйгосударем. «Ведь вот всходят же. — Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмогосударю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг,с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо вкармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.

«Нет, теперь уже не упущу случая, как послеАустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуяприлив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Онподнимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделатьдобро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростовслова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно-смотревших нанего, на крыльцо занимаемого государем дома.

С крыльца широкая лестница вела прямо наверх;направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижнийэтаж.

— Кого вам? — спросил кто-то.

— Подать письмо, просьбу его величеству, —сказал Николай с дрожанием голоса.

— Просьба — к дежурному, пожалуйте сюда (емууказали на дверь внизу). Только не примут.

Услыхав этот равнодушный голос, Ростовиспугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя таксоблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, нокамер-фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.

Невысокий полный человек лет 30, в белыхпанталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке,стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасныеновые помочи, которые почему-то заметил Ростов. Человек этот разговаривал скем-то бывшим в другой комнате.

— Bien faite et la beaute du diable, [Хорошосложена и красота молодости, ] — говорил этот человек и увидав Ростова пересталговорить и нахмурился.

— Что вам угодно? Просьба?…

— Qu`est ce que c`est? [Что это?] — спросилкто-то из другой комнаты.

— Encore un petitionnaire, [Еще одинпроситель, ] — отвечал человек в помочах.

— Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надоехать.

— После, после, завтра. Поздно…

Ростов повернулся и хотел выйти, но человек впомочах остановил его.

— От кого? Вы кто?

— От майора Денисова, — отвечал Ростов.

— Вы кто? офицер?

— Поручик, граф Ростов.

— Какая смелость! По команде подайте. А самиидите, идите… — И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.

Ростов вышел опять в сени и заметил, что накрыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимокоторых ему надо было пройти.

Проклиная свою смелость, замирая от мысли, чтовсякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан подарест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем,Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящейсвиты, когда чей-то знакомый голос окликнул его и чья-то рука остановила его.

— Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? —спросил его басистый голос.

Это был кавалерийский генерал, в эту кампаниюзаслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которойслужил Ростов.

Ростов испуганно начал оправдываться, ноувидав добродушно-шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосомпередал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова.Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.

— Жалко, жалко молодца; давай письмо.