и заставляет «доброе осуществлять, а дурного избегать». См. наш перевод (и соответствующие комментарии): Св. Аммон. Послание 3, 1; Наставления IV, 60 // Творения древних отцов-подвижников. М., 2012. С. 43, 81. Данное единство намечается уже Оригеном в его «Толковании на Евангелие от Иоанна», где тот говорит, что мы нуждаемся в совместном подвижничестве (συγγυμνασίας δεόμεθα), чтобы, обретя совершенство и имея чувства, по словам апостола, навыком приученные (Евр. 5:14), стать нам способными к различению (διακριτικούς) добра и зла, истинного и ложного, а также стать способными к созерцанию умопостигаемого (θεωρητικούς νοητών) (см.: Origene. Commentaire sur saint Jean. Т. 3 / Ed. par C. Blanc // Sources chretiennes. № 222. Paris, 1975. Р. 108).

56 Как и выше, преп. Максим констатирует, что движителем «умной деятельности» является желание (в данном случае – «пылкое»: μετα τίνος ζεούσης εφέσεως), как бы подчеркивая теснейшую связь интеллектуальной и эмоциональной сфер в человеке. У Дионисия Ареопагита наблюдается аналогичная связь, только в отношении духовных существ ангельского мира. Примечательно, что он говорит об отпавших от этого мира демонах следующее: «Свойственное же им зло – следствие их отпадения от собственных благ, уклонение от тождественности и неспособность обладать подобающим им ангелоподобным совершенством. Они желают добра (εφίενται του αγαθου), когда они желают быть, жить и думать. И если они не желают добра, они желают не-сущего. И это уже не желание (εφεσις), а погрешность относительно истинного желания (της οντως εφέσεως αμαρτία)» (Дионисий Ареопагит. О божественных именах IV, 34 // Дионисий Ареопагит. О божественных именах. О мистическом богословии. СПб., 1994. С. 184–186).

57 Понимание Бога как Причины (то есть Творца) не только всего сущего, но и особенно всей духовно-интеллектуальной деятельности человека, само собою разумеющееся для христианского богословия, в определенной мере предвосхитил Филон Александрийский, основная мысль психологии которого «сводит к Божеству источник всей деятельности, всей действительности и бытия нашего духа: при всём развитии наших сил из способностей из Него одного производится всё их действие и согласное взаимодействие. Без Него мы не могли бы ничего познавать, ничего чувствовать, ибо Ему одному принадлежит всякое действие, и нет ничего столь нечестивого, как видеть в разуме производящую причину познания или в чувстве производящую причину восприятия и ощущения, ибо не наш дух или разум есть причина чего бы то ни было, а Бог, Который предшествует ему и порождает его, Бог всяческих сил и всякого блага, ибо Им мы живем, и движемся, и существуем (Деян. 17:28)» (Трубецкой С. Н. Филон и его предшественники // Вопросы философии и психологии. 1898. Кн. 1 (41). С. 166–167).

Вопросоответ 60

1 Преп. Максим заменяет в этой цитате фразу «для вас» (δι’ ύμας) на слова «для (ради) нас» (δΤ ημάς). От себя мы перевели глагол προεγωσμένού не словом «предназначенного» (как в синодальном переводе), но словом «предуведанного», более точно, на наш взгляд, передающим мысль апостола.

2 Цитата сокращенная (опущено слово «веков»). «Под тайною надлежит здесь разуметь откровенное учение вообще или проповедание слова Божия, преимущественно же Евангелие Христово или то учение, которое Сам Бог открыл чрез Иисуса Христа для спасения всех без различия, как иудеев, так и язычников (ср. Еф. 3:5–6). Учение сие может быть названо тайною в двояком отношении: 1) потому что разум сам по себе не мог дойти до той истины, чтобы Бог Отец послал в мир Единородного Сына Своего, и в настоящее время, при всем своем развитии, не может постигнуть сего догмата и 2) потому что учение о Воплощении для большей части современников Иисуса Христа было тайною непостижимою, даже иудеям не было открыто в таком свете, в каком открылось чрез Иисуса Христа и Его апостолов» (ЕпископМакарий (Миролюбов). Объяснение Послания святого апостола Павла к Колоссянам. Орел, 1871. С. 39). Ср. еще толкование: «Содержание христианской проповеди, слово Божие о совершенном чрез Иисуса Христа спасении человечества, в том числе и язычников, апостол называет тайною, сокровенною от век (των αιώνων) и от родов (των γενεων). Άιωνες обозначают собою целые периоды времени… а γενεαί, в соответствии с еврейским dor (см. Ис. 50:8), предполагают живущие в эти периоды поколения людей (см. Еф. 3:5). Таким образом, указанная тайна сокрыта была еще с самого начала существования человеческого рода, но это не значит, чтобы она вовсе была не доступна познанию человека: она до времени была сокрыта и прояснялась постепенно в сознании человечества. Тайна о спасении человека сокрыта в Боге предвечно и положена вместе с советом Божиим о сотворении мира. Она постепенно была открываема, и притом незначительной части рода человеческого, народу еврейскому. Для других народов она до времени оставалась прикровенною. Для язычников, казалось, было невозможно проникнуть в эту тайну, пока, наконец, и они не были просвещены светом христианской проповеди (см. Еф. 3:5–9). “По особенным целям Промысла, – замечает св. Иоанн Златоуст, – язычники только теперь признаны способными слушать слово Божие. Это не от небрежения, а с тою целию, чтобы они сделались способными слушать слово Божие: ибо Бог не вдруг всё делает, но, по великому человеколюбию Своему, приспособляется к нам”…» (Мухин К. Послание св. апостола Павла к Колоссянам: Опыт исагогико-экзегетического исследования. Киев, 1897. С. 157).

3 В данной фразе преп. Максима (εις ταυτον αγουσα τη Θεότητί κατα πάντα τρόπον, τω της υποστάσεως λόγω, την ανθρωπότητα; καί μίαν αμφοτέρων αποτελούσα την υπόστασιν σύνθετον) явно чувствуется полемическая заостренность против монофизитской христологии. Обозначение Господа (Богочеловека) как «сложного» было достаточно широко распространено в древнецерковной письменности. См., например, у Оригена, который, говоря о приношении волхвов, замечает, что «они несли с собой дары и желали их поднести Тому, Который, если так можно выразиться, был как бы сложен из Бога и смертного человека» (συνθέτον τίνί εκ Θεου καί ανθρώπου θνητου). В другом месте того же сочинения «Против Кельса» Ориген высказывается о Богочеловеке следующим образом: «По нашему учению, Он есть какое-то сложное существо» (σύνθετον τί χρημα) (Ориген. Против Цельса апология христианства / Пер. Л. Писарева.^., 1996. С. 90, 98. Текст: Origene. Contre Celse. Т. 1 / Ed. par M. Borret // Sources chretiennes. № 132. Paris, 1967. Р. 240, 260). С развитием христологических споров определение «сложный» стало употребляться монофизитами (в первую очередь Севером Антиохийским) для обозначения «единой сложной природы» (μία φύσίς σύνθετος). Православные писатели VI в., в частности св. император Юстиниан Великий, использовал понятие σύνθεσίς и прилагательное σύνθετος в качестве ключевых терминов своей христологии, обозначая ими ипостасное единение (см.: GrillmeierA. Christ in Christian