Мигель завернул в обертку изжеванную жвачку. Хосе и Рикки тоже были ему почти как братья, но теперь они мертвы. И до них были люди, которые с Мигелем считались братьями, но их тоже уже нет на свете.

Все умирают, и только Мигель живет.

Кое-кто за глаза называл его «чумой» или «богом смерти».

Матерые воры предупреждали молодых не связываться с Мигелем, если им дорога жизнь, и на его предложение пойти с ним на дело многие отвечали отказом.

«Может, Сёгун умер из-за меня. Потому что я — чума. Поэтому мне и нужен мамори-гами», — размышлял Мигель.

Он почувствовал на себе взгляд Тамона. Пес улавливал оттенки его эмоций.

— Хороший ты парень.

Мигель погладил Тамона по голове.

— В Японию больше не вернешься? — спросил Харми.

— Нет. Я еду домой. Буду жить с Анжелой. У нее дочь.

— Как ее зовут?

— Мария.

— Дай бог ей счастья, — нараспев проговорил Харми.

— Грустно, что скоро придется расставаться. Ведь только побратались.

— Такова жизнь, — отвечал Мигель. — Но даже если мы будем далеко друг от друга, связь между нами никуда не денется.

— Точно. Мы братья навек.

Харми протянул левую руку. Секунду поколебавшись, Мигель пожал ее. Харми не вор и не преступник, он не должен умереть из-за того, что побратался с Мигелем.

— Ты не знаешь кого-нибудь, кто может продать мне пользованную тачку без возни с документами? — спросил Мигель.

* * *

Выбравшись из грузовика, Мигель взял в правую руку чемоданчик, в левую — поводок Тамона.

— Если подождешь до ночи, подброшу вас до Ниигаты. Чего зря деньги тратить.

Харми опустился на колени и обнял Тамона.

— Это уж будет перебор.

С торговцем подержанными авто договорились на десять. Мигелю надо было где-то позавтракать, прогулять Тамона. Так время и пройдет.

Харми поднялся.

— Ну, будь здоров.

— Если тебя занесет в мои края, обязательно сообщи.

Мигель обнял Харми. Перед тем как вылезти из кабины, они обменялись контактами.

— Ходахафиз, — сказал Харми.

— Что это значит?

— До свидания, на фарси.

Мигель кивнул, понаблюдал, как Харми садится в грузовик.

— Adiós, amigo![33]

Мигель попрощался с Харми, который высунулся из окна и помахал ему рукой.

— Будь здоров, брат! — сказал Харми на японском и рассмеялся.

Грузовик тронулся. Харми высадил Мигеля и Тамона у мини-маркета на окраине Уонума.

— Ну что, Тамон? Сначала надо перекусить.

Мигель дал собаке воды, насыпал корма. Сам с аппетитом умял онигири, купленные для него Харми.

Тамон быстро проглотил еду и, нюхая воздух, тут же повернул морду к югу.

— Ты так переживаешь за своих друзей? — спросил Мигель. — Я не смогу стать твоим братом, да?

Тамон даже не посмотрел на него. Сузив глаза и принюхиваясь, он смотрел на юг.

— Хорошо. Значит, ты не умрешь.

Мигель отстегнул поводок от ошейника.

— Иди!

И хлопнул Тамона по заду.

— Иди к тем, кого ты должен защищать.

Тамон поднял морду.

— Порядок. Иди. Ты свободен.

Тамон сделал несколько шагов. Пройдя метров десять, остановился и обернулся.

— Иди, пока я не передумал.

Мигель махнул на него рукой. Тамон пустился бегом. Он бежал изо всех сил, удаляясь все дальше и дальше.

— Adiós, amigo! — прошептал Мигель и отбросил в сторону поводок, который все еще держал в руке.

7

Нажав кнопку на пульте, Харми прибавил громкость телевизора. Семья собралась после ужина вместе. Харми с женой пили кофе, дочка Эми играла с Кэнта. Так звали их сиба-ину.

«Сегодня вечером на северном пирсе порта Ниигата был обнаружен труп неизвестного мужчины-иностранца с многочисленными ножевыми ранениями. Полиция префектуры Ниигата ведет расследование, полагая, что убитый был членом преступной группировки, на счету которой серия преступлений в префектурах Фукусима и Мияги».

Тела убитого не показали, имени не назвали.

Однако Харми знал, что это Мигель.

Мигель мертв.

— Что случилось? — спросила жена.

Харми покачал головой и выключил телевизор.

— Ничего особенного. Что-то устал я сегодня. Сейчас приму душ и лягу спать.

— Конечно. Завтра тоже рано вставать. Труженик ты мой.

Харми поцеловал жену в щеку и пошел в ванную. Ему вдруг показалось, что с Эми дурачится не Кэнта, а Тамон.

Мигель умер. Что же станет с Тамоном?

— Должно быть, Мигель отправил его на юг, — пробормотал Харми на фарси. И добавил по-испански:

— Adiós, amigo!

Муж, жена и пес

1

— Что это?

Тайки Накаяма резко остановился. В нескольких метрах впереди из кустов кто-то выскочил.

Кабан? Медвежонок? Тогда где-то рядом может быть его мать. А это опасно.

Пульс Тайки, не переходивший на лихорадочный ритм даже во время бега по полузабытой горной тропе, резко участился.

Зверь бросил взгляд вправо-влево и увидел Тайки. Повернулся в его сторону; теперь они стояли друг против друга.

— Это же собака…

Тайки расслабился. Точно, собака. С виду и по шерсти похожа на овчарку, но поменьше. Похоже, метис.

— Что ты тут делаешь? — обратился Тайки к собаке.

Уши пса чуть приподнялись. Шерсть вокруг пасти была темная. Не от крови ли? Не иначе как поймал мышь-полевку. Едва различимый на теле собаки ошейник был изодран в клочья.

— Интересно, откуда ты сбежал? Плоховато тут, в горах, одному-то?

Тайки вытащил из бокового кармана рюкзака флягу с водой, утолил жажду.

Тропинку заливал пробивавшийся сквозь лесную чащу солнечный свет. Она вилась по склону Усидакэ[34]. Два раза в неделю Тайки приезжал на машине к тому месту, где начиналась тропа, бегом поднимался к вершине и так же возвращался обратно.

Эта гора служила для него хорошей тренировочной площадкой для занятий бегом.

Пес не сводил с Тайки глаз, наблюдая, как он пьет.

— Тоже в горле пересохло? — спросил Тайки.

Пес подошел ближе, будто понял, что ему сказали.

— Готов поделиться.

Тайки поднес левую руку к собачьей пасти и налил в ладонь воды из фляжки. Пес принялся быстро лакать.

— Что-то ты малость грязноват, дружище.

Грязи на собаке действительно было много. Похоже, пес удрал от хозяина и уже долго скитался по горам. Черные пятна вокруг пасти, скорее всего, засохшая кровь.

— Ты, наверное, еще и голодный.

Напоив собаку, Тайки снял рюкзак и дал ей печенье, которое прихватил с собой, чтобы перекусить. Пес с жадностью проглотил угощение. Присмотревшись, Тайки увидел на его боках выступающие ребра.

— Одному охотиться за добычей трудно, наверное.

Покончив с печеньем, пес повернул голову туда, куда вела тропинка. Сощурился и повел носом.

Не иначе что-то почуял.

— Что? Добыча? Ну, вперед! Прикончи ее! А я пошел.

Тайки надел рюкзак. Легонько шлепнул пса по голове и