Им совершенно не хотелось возвращаться на свалку, они бы там просто не выжили. Перевести в деньги то, что нашли Мигель с Сёгуном, было задачей отца. Они не смогли бы этого сделать.

По утрам рынок заполнялся людьми. Анжела улучила момент и стащила кошелек у одного из прохожих.

Мигель воровал фрукты и мясо. Он приносил добычу, разводил за превращенным в жилье автомобилем костер, жарил и съедал. Ни соли, ни перца, только жареная рыба или мясо. О вкусе ни он, ни сестра не думали. Ели, чтобы жить.

И помогал им в этом Сёгун.

Он был первоклассным добытчиком. Доставал еду буквально ниоткуда, приносил ее быстро и часто. Мигель не мог с ним в этом сравниться.

Не будь Сёгуна, Мигель и Анжела умерли бы голодной смертью. Он снабжал их съестным, пока воровство не вошло у них в привычку и не стало их источником пропитания.

Анжела стала звать Сёгуна «нашим ангелом-хранителем».

Сёгун отыскал разбитый автомобиль, где нашли приют Мигель и Анжела, сторожил их, когда они спали. Завидя полицейский патруль, не медля ни минуты, предупреждал их о его приближении. Брат и сестра выскакивали из машины и прятались в укромном местечке, дожидаясь, пока полицейские удалятся.

Он делал все, чтобы защитить Мигеля и Анжелу.

Поначалу Мигель злился на Сёгуна.

Не найди пес пистолет, родителей бы не убили.

Однако Сёгун так для них старался, что Мигель не мог долго на него сердиться.

Сёгун ничего не требовал взамен. Он был полон первородной любви и просто лез из шкуры вон ради Мигеля и Анжелы.

Смерть родителей была тягостной, суровой реальностью, однако борьба за выживание, которую Мигель вел вместе с Сёгуном и Анжелой, его вполне устраивала.

Такая жизнь отличалась от бессмысленного ковыряния мусорных куч. Как обокрасть человека, не привлекая внимания? Как засыпать и просыпаться в заброшенной машине, жить там и оставаться незамеченными? И решать эти вопросы приходилось детям и собаке.

Для этого требовалась голова. Думать и открывать что-то для себя было радостью.

Им постоянно не хватало еды, они недосыпали.

И все же Мигель жил. Анжела любила его, а он ее, и вместе с Сёгуном они каждый день сражались за жизнь.

Так прошло больше года, когда они поняли, что с Сёгуном что-то не так.

Первым это заметил Мигель.

Он зажарил цыпленка, которого откуда-то притащил пес, и съел вместе с Анжелой, а косточки отдал Сёгуну.

Однако в тот день Сёгун даже не посмотрел на угощение. Он лежал на земле с безразличным видом и тяжело дышал.

— Анжела! С Сёгуном что-то странное. Он косточки не ест, — сказал Мигель.

Анжела погладила собаку по спине.

— Точно. Ему плохо.

— Что делать будем? Его бы ветеринару показать.

— У нас нет денег, — грустно прошептала Анжела.

Она все поняла. Сёгун умрет. Но Мигель не желал с этим смириться.

— Я достану деньги.

— Не глупи. Сколько ты будешь их доставать?

— Но что-то надо делать. Сёгун, подожди меня.

Мигель побежал на рынок. За год он здорово наловчился воровать. Лучше Анжелы шарил по чужим карманам. На этот раз надо было стащить кошелек потолще. На деньги из этого кошелька они отведут Сёгуна к ветеринару.

Мигель не мог себе представить жизни без Сёгуна. Ведь они с Анжелой живы благодаря ему.

Он нашел, кого искал. Средних лет толстяк в рубашке, надетой поверх майки-безрукавки. Из заднего кармана его джинсов торчал бумажник. На шее и запястьях — золотые цепочки. Наверняка в бумажнике полно денег.

Мигель с отсутствующим видом приблизился к намеченной жертве и стал выжидать подходящий момент. Толстяк остановился и заговорил с другим человеком, очевидно, знакомым.

Мигель вытянул бумажник из кармана толстяка и метнулся в сторону, но тот успел схватить его за плечо.

— Зачем тебе мой кошелек, маленький ублюдок?

Мигель не успел и слова сказать в оправдание, как получил удар. Толстяк бил, пинал, толкал мальчишку. Даже отобрав бумажник, он не знал пощады.

Очнувшись, Мигель понял, что лежит на рынке, в каком-то закоулке. Он был весь в крови, но ни один человек не пришел к нему на помощь.

Он встал на ноги, боль пронзила все его тело. Голова, казалось, того и гляди треснет.

Шатаясь, Мигель побрел к брошенной машине, где оставил Анжелу и Сёгуна.

— Прости меня, Сёгун! Извини, Анжела…

Мигель с трудом доплелся до машины. Анжела плакала.

— Анжела…

Где-то в желудке образовался тяжелый холодный комок. Мигель забыл о боли и бросился к Анжеле.

Глаза Сёгуна были закрыты. Он не шевелился.

— Сёгун!

Мигель потряс собаку.

Сёгун умер.

6

— Со следующего дня Анжела начала зарабатывать деньги, торгуя своим телом. Без Сёгуна нам стало трудно добывать себе пропитание, — сказал Мигель.

— Но ведь Анжеле тогда было лет десять, так?

Голос Харми дрожал.

— Извращенцев, которые любят побаловаться с детишками, везде хватает. Я бы тоже мог заняться этим делом. Любителей мальчиков тоже больше чем достаточно. Но Анжела мне этого не позволила.

Небо на востоке начало светлеть. Тамон по-прежнему лежал, повернув морду в сторону на юг.

— Так ты превратился в настоящего вора, да?

— Там был один «матерый волк», который собирал пацанов вроде меня и заставлял воровать. Опекал нас таким образом.

Из груди Харми вырвался вздох.

— Сёгун был для тебя и сестры буквально ангелом-хранителем.

— Угу. Если бы не он, нас бы уже давно на свете не было.

Мигель положил в рот пластинку жвачки. Если хочется курить, надо жевать резинку. Так дело пойдет — глядишь, он вообще курить бросит.

— У тебя была другая собака после Сёгуна? — поинтересовался Харми. История Мигеля захватила его целиком.

— Хотел завести, но что бы я с ней делал? Воры ведь все время в бегах — из города в город, из страны в страну. Я уж сколько лет Анжелу не видел.

Пережевывая жвачку, Мигель покачал головой. Почему он все рассказал о себе Харми? Как так получилось? Он толком не помнил. Начал говорить и пошло-поехало.

По крайней мере, Харми оказался хорошим слушателем.

— То есть ты вроде как решил завязать? — спросил Харми.

— С чего ты так решил?

— Из-за твоего пса. Если ты хочешь бросить это дело, значит, осядешь где-нибудь и будешь жить с ним вместе. Так ведь?

— Мы несколько месяцев крысятничали в Фукусиме и Мияги. Это все равно что мертвых обирать. С меня хватит.

— Аллах тебя благословит.

— Я христианин.

— Не важно. Ты решил покончить с криминалом. Я рад за тебя.

— Мы ж с тобой едва знакомы.

— Это тоже не имеет значения. Мы с