– В России, – поправила Катерина, – а не на Украине.

– О, тем более! На Украине хоть есть курорты. А в Сиберии? В Сиберии идёт снег. У вас много снега?

– Много, – честно призналась Катерина.

– А супермаркеты у вас есть? – Кэй достала из маленькой лаковой сумочки коробочку с мятными леденцами, закинула один в рот и протянула остальное Катерине, – возьмите!

– Спасибо, я не хочу.

– Возьмите-возьмите, у вас неприятный запах изо рта. Не стоило пить этот кофе, – судя по виду рук Кэй, ей было лет сорок пять. Катерина послушно взяла два леденца из коробочки.

– Так есть у вас супермаркеты?

– Ни одного, – внезапно строго ответила Катерина.

– А где же вы берёте продукты для борщта? – Кэй высоко подняла аккуратно выщипанные брови.

– Мы всё заказываем из Америки по интернету. Спасибо Биллу Клинтону и эре интернет-коммерции.

– Не может быть! – Кэй восхищённо присвистнула.

– Да, это так. Некоторые вещи из Китая.

– А как же собственные огороды? У нас в сороковых годах люди разводили собственные огороды, чтобы помочь государству справиться с кризисом, – не сдавалась Кэй.

– Нет, такого у нас нет, под снегом ничего не вырастишь.

– А вера? Можно ли вам верить в Бога?

– Конечно.

Этот ответ озадачил Кэй и она нахмурилась.

– А почему же тогда мы кормим столько украинских мигрантов, которые приезжают потому, что, якобы, их из-за веры преследуют? – нашлась желтозубая американка через минуту размышлений.

– Не знаю.

– Но они разводят здесь огороды!

– Значит, не вы их кормите.

– Логично, – Кэй нахмурилась и замолчала. Некоторое время она ничего не говорила, но, было слышно, как она гоняет во рту леденец.

Солдат любви

Некоторых послушать, так любовь – это сиськи мять или новый айфон выпрашивать. А Катерина увидела её иначе; любовь – это когда одним взмахом мачете рассекаются подколенные сухожилия и, не успев почувствовать боли, ты падаешь на колени, не в силах более двигаться самостоятельно. Боль приходит с небольшим опозданием, потом – исцеление. Но, если любовь коснулась своим лезвием однажды, походка переменится навсегда.

В одну решающую минуту Ваня стал всем, и всё стало Ваней. Вселенная кружилась в такт волшебной музыки, которая рождалась в голове Катерины и разливалась чудодейственными приливами по венам от одного лишь его телефонного звонка. Он был моложе и здоровей Барина, – восхитительное своим совершенством тело, полное здоровья и силы, – он словно был изваян Бенвенуто Челлини.

Она любила его страстно, яростно, преданно, нежно и не могла надышаться его запахом, налюбоваться его строгим и, одновременно, весёлым лицом. Истосковавшись по родной речи, Катерина слушала русского Ваню, как внимает измученный жаждой путник журчанию долгожданного ручья, обещающему и утоление этой жажды, и сладость, и покой. Она любила его за то, что он был молод. Она любила его ещё больше за то, что он был русским. За то, что он слушал ту же музыку, что и она, за то, что смеялся над теми же анекдотами.

Его поцелуи были божественны, от них было больно оторваться. Она ждала каждого его прикосновения, как ребёнок ждёт заветного подарка. Близость с ним её разочаровала, но другие, искристые чувства слепили и глушили её: Катерина была счастлива только от того, что Ваня был рядом. Ночные прогулки под цветущими деревьями, встречи на берегу чёрного озера, покрытого золотыми кувшинками и зелёной вязью водорослей, аромат юного вашингтонского лета, луна и звёзды, увеличенные оптическим прицелом снайперской винтовки; Ваня был стрелком.

Много позже, когда Катерина вспоминала о встречах с Ваней, ей в голову приходили два слова – «я жила». Ни до, ни после него таких чувств ей испытывать более не приходилось.

Бывало, Барин выходил в ванную и включал душ, чтобы поговорить с кем-то по телефону. Катерине не волновалась, хотя она и понимала, что разговаривает он с женщиной. Она не обращала особого внимания на странные звонки, на то, как он старательно прихорашивается перед тем, как выйти «по работе» в пятницу вечером. Она догадывалась, что, возможно, у него уже есть другая, но, после ударов, муж стал ей безразличен, и Катерина не ревновала. Ваниной же измены перенести она не смогла.

Всё случилось как в сериале для подростков. Ваня назначил ей свидание, а потом вдруг внезапно отменил. Катерина на расстоянии почувствовала ту, другую женщину. Болезненной, физически ощутимой тревогой её присутствие заползло в сознание Катерины уже в тот момент, когда она собиралась на встречу с Ваней. Это звучит невероятно, но Катя представила себе другую настолько отчётливо, что, когда она увидела их вместе, испытала удивительное облегчение и странное ощущение того, что соперница просто материализовалась из её мысли.

Когда Ваня отменил свидание, не в силах терпеть, Катерина сама поехала к нему. Запарковав машину напротив его дома, она ждала час или даже два, выкуривая сигарету за сигаретой. Наконец, они вышли, и Катя увидела, как он провожает к автомобилю ту, что почувствовала издалека. Они поцеловались,– чужая рука обвила Ванину шею. Небо вдруг залилось алой краской, чёрное солнце взлетело над горизонтом. Катерина едва не потеряла сознание от боли, которую трудно было с чем-то сравнить. Она оставила его, как раненый зверь перегрызает лапу, чтобы выбраться из капкана и жить дальше, хоть калекой, но – жить.

Разговор со святым отцом

– Что это у вас за репродукции? – спросила Катерина, разглядывая новые плакаты, заказанные Стивеном для его мероприятия.

– Это плакаты с изображениями святых для игры, которая будет в марте. Узнаёте, кто это? – отец Генри был рад видеть русскую у себя в офисе.

– Да, конечно. Это – Мария Магдалина, работа Тициана, – ответила Катерина, слегка нахмурив брови.

– Именно. Кающаяся проститутка, – подтвердил святой отец.

– Мария Магдалина никогда не была проституткой. Это, всего лишь, миф, ошибка католиков, – возразила Катерина с неожиданным холодком в голосе.

Отца Генри этот комментарий нисколько не удивил. Из опыта общения он знал, что большинство русских в Америке очень хорошо образованны, и голыми руками их не возьмёшь.

– Помилуйте! Спустя две тысячи лет, всё в христианской культуре можно смело отнести к мифологии. Вопрос вовсе не в подлинности образа Марии Магдалины, – вполне вероятно, что она вообще не существовала. Куда важнее факт того, что католики, как общество, приняли и обожествили падшую женщину. О чём вам это говорит?

– О том, что католики оптимистично надеются на очищение от любых грехов, – пожала плечами Катерина.