– Для этого не надо было лезть сюда, каквору, я и так отдала бы вам этот глобус. Возьмите, он ваш.

Пьер взял шарик.

– Очень благодарен вам, мадам. В концеконцов все, что ни делается, – к лучшему. Во всяком случае, Натали удалосьотучить его от наркотиков.

– Жан был наркоманом?

– А вы не знали? Вашей сестре пришлосьнемало постараться, чтобы он завязал с этой вредной привычкой. Снимаю перед нейшляпу, мне это не удалось. Я удаляюсь, мадам, тем же путем, что и пришел!

Он махнул мне рукой и вылез в окно. Я взадумчивости смотрела ему вслед – гомосексуалист и наркоман, капризный истерик…Неужели только деньги привлекли в нем Наташку? Неужели не было в молодом бароненичего приятного, кроме счета в банке? И кому понадобилось его убивать? Еслиэто сделала Андре, то почему? Тихая Андре предпочитает помалкивать во времясборищ. Что там про нее говорила Жаклин? До четырнадцати лет жила у матери вВаршаве, а потом Яцек взял ее к себе? Как бы мне поподробней узнать о ней? Вконце концов у меня теперь есть деньги, а в Париже существуют частныедетективы!

С этой светлой мыслью я снова занялась сейфом.В глубине лежала пачка писем, перевязанная лентой. Я открыла конверт. Тонкийострый почерк и подпись: «Твоя Сью». Значит, это письма матери Жана. Нехотелось мне читать их. Вообще не люблю читать чужие письма и дневники,кажется, что подглядываешь в щелку за голым человеком… Задвинув пачку в глубьсейфа, я заперла дверцу, вернула на место полки и задумалась. Навряд ли бедныйЖан был законченным негодяем. Интересно, как они жили с Наташкой? Удастся лимне еще раз напоить Жаклин и остаться с ней наедине? Кажется, повар Луи любитпоболтать. Ведомая охотничьим азартом, я двинулась на первый этаж.

Ощущая себя комиссаром Мегрэ, я вошла в кухню.Луи мирно сидел в кресле и чесал щеткой Банди.

– Вы любите собак?

– Да, мадам, всегда хотел иметь маленькуюсобачку – чем меньше, тем лучше, но покойному господину барону нравилиськрупные звери. Такие, как Банди и Снапи.

– Мне кажется, Жан был вообще человекомкрайностей – если гонять на машине, так уж гонять…

– Здесь, мадам, вы абсолютно правы.Сколько раз домашние уговаривали его быть поосторожней, но все зря.

– Он, наверное, легко выходил из себя имог напиться до беспамятства…

– Нет, нет, мадам, покойный господинбарон практически не пил – бокал-другой сухого вина, и все.

– Но мне показалось, что в день нашегоприезда у него был какой-то странный вид. Если он не пил, значит, это былинаркотики?

Луи поперхнулся от возмущения:

– Кто мог наговорить вам таких глупостей?Бог с вами, какие наркотики? Наверное, это насплетничала мадам Ярузельская. Вотуж кто любит приложиться к бутылке. Скорее всего, она видела, как Жан делалсебе уколы, вот отсюда и родилась эта гадкая сплетня. Мальчик никогда не былнаркоманом, он был просто болен.

– У него был диабет?

– Нет, мадам. Еще подростком молодойбарон гонял на мотороллере и, не справившись с управлением, влетел в витринубулочной. Несколько месяцев пролежал в больнице – сотрясение мозга. Какпоследствие травмы у него остались сильнейшие головные боли. Приходилось колотьсначала анальгетики, потом, когда они перестали помогать, этот негодяй, Рено,посоветовал ему попробовать транквилизаторы, а потом и какие-то психотропныесредства…

– А кто такой Рено?

Луи замялся:

– Не знаю, должен ли я вам рассказыватьэту историю. Хотя кто-нибудь, та же мадам Ярузельская, все равно выболтает.Ладно. Незадолго до смерти родители поместили Жана в коллеж. Видите ли, вышланебольшая семейная ссора между господином Эдуардом и месье Жаном. Не знаю, вчем там было дело, но мадам Сьюзен долго плакала, и в результате мальчикаотправили из дома. Собственно говоря, это был не совсем обычный коллеж, атакой, где больше внимания отдается дисциплине. Преподают там в основном бывшиевоенные. Вы понимаете, что я имею в виду?

Я кивнула. Еще бы не понять. Родители решилиизбавиться от провинившегося сына и поместили его в специальное учебноезаведение. Что-то типа нашей колонии для малолетних преступников, но во многораз комфортабельней.

– Вот Жан и оказался с Рено в однойспальне, – продолжал Луи. – Конечно, господин Эдуард что-то непродумал. Ведь бедный Жан попал в компанию порочных мальчишек. В этом коллеженормальных детей почти не было: кто-то употреблял наркотики, кто-то пил,некоторые подворовывали. Но хуже всех оказался Рено. Он состоял в какой-толевой организации и был у этих бандитов специалистом по взрывам. Это всевыяснилось только тогда, когда в коллеж нагрянула полиция и Рено прямо с уроковуволокли в Сантэ. Поговаривали, что готовилось покушение на министраиностранных дел, а он вроде делал взрывчатку… После этого случая Жана забралидомой. Но он успел познакомиться с Пьером, близким другом Рено. Ну и досталосьже всем от них! Госпожа Сьюзен целыми днями плакала, а господин Эдуард поседел.

Не знаю, что было бы дальше, но тут произошлаэта страшная катастрофа! После нее господин Жан поселил Пьера у нас в доме.Потерял всякий стыд, можно сказать. Я даже хотел подыскать нам с Софи другоеместо – куда угодно, лишь бы не этот вертеп. Но Софи сказала, что мы обязаны впамять об Эдуарде и Сьюзен остаться с Жаном. Мы старались как могли, но сплетниуже побежали в разные стороны как тараканы.

И тут вдруг Жан женится на Катрин. Бог мой, мыготовы были носить ее на руках! Она нам очень понравилась. Мы с Софи старались,чтобы Катрин чувствовала себя настоящей хозяйкой, угождали ей во всем. Но кудатам! Через три месяца после свадьбы опять появился Пьер, и все началосьсначала. Катрин выдержала ровно год, а потом ушла. И мы ее не осуждали,удивительно, что она вообще столько времени терпела все это. Наверное,надеялась, что Жан одумается! Вот почему, мадам, когда Жан женился на вашейсестре, мы даже не обрадовались. Думали, что их брак продлится недолго. НоНатали совершила чудо. Уж не знаю, как ей это удалось, но они везде были вместе– как попугайчики-неразлучники. Из дома исчез Пьер и его ненормальные друзья.Вечером Софи идет подавать ужин, придет на кухню и рассказывает: сидят, как дваголубка, в креслах. Она вышивает, а он читает ей вслух. Ах, мадам так красивовышивала, посмотрите, эту жилетку она подарила мне на Рождество…

В доме стало так тихо, так прилично… Иногдасобирались друзья: господин и госпожа Ярузельские, месье Аллан, доктор,нотариус… Играли в карты, и все было очень мило, даже пьяная госпожаЯрузельская не вносила никакого дискомфорта – выпьет свою норму и заснет. Мадамоборудовала для нее комнату на третьем этаже.