— Цель первая. Совпадение физических параметров. Нандин Абэ. Вывожу на экран, — собственный голос, льющийся через динамики, казался лишенным каких-либо эмоций. Найти Абэ было легко. Демон скалился, рвал живую плоть и проливал чужую кровь. Его дикая схватка с представителями клана Вагнер была за пределами понимания принципов борьбы, скорости и чести. Казалось, его вовсе не волновало простреленное тело и сочащиеся кровью раны. Он ломал чужие кости без мгновений передышки, на надрыве, абсолютно бездушно и беспринципно, исключительно с целью убить.

Скованная в своем кресле, сквозь множественные объективы видеокамер Нана видела, как Фердинанд побледнел, во все глаза смотря на выведенное изображение. Необычайно живой и нервный, такими она ни разу не видела ни Тариса, ни Биби. Тридцать восьмая что-то затараторила в коммутатор, давя рвотный позыв. Нейросеть Кластера взбудоражилась, пропуская через себя наспех отданные приказы, направляя десятки человек в центр человеческого месива, в которое превратилась схватка за смерть Нандина Абэ.

Забавная глупость. Словно кто-то может успеть спасти этого Демона. Нана и не спешила пропускать приказ. Словно в подтверждение ее мыслей, кто-то из нападавших нашел в песке пистолет и выстрелил ему в спину. Тело Абэ дернулось, один раз, второй… а потом медленно осело.

— Констатирую остановку жизненных процессов, — вымолвила Нана сквозь динамики. Собственный рот молчал. Если бы могла, она произнесла бы это с торжеством. Увы, чувства потерялись в обширной нейросети, превратив разум в бездушную машину.

— Продолжаю поиск заданных целей. Цель вторая. Ветвь Вагнер. Женщина. Цель третья, ветвь Соболевски. Мужчина… — продолжала Нана, выводя на экраны центра видеонаблюдения еще одно видео. Разбитое лицо Айши мелькнуло в объективе робота-уборщика. Девушка наспех меняла одежду, щеголяя перед скрытой камерой обнаженным телом. Маркус проскользнул за ее спиной к окну и выглянул в него.

— Накладываю звуковой фильтр…

Фердинанда все еще трясло от увиденного, а черно-белое видео перед его глазами уже было совсем о другом.

— Поторапливайся, — процедил Маркус Соболевски, свободно передвигаясь по черно-белому кадру, развернувшемуся в центре голографического экрана. В углу были выведены координаты местоположения скрытой камеры.

— Они покончили с Абэ… потеряли троих.

Айша в ответ лишь фыркнула, набрасывая на плечи мужскую сорочку, а после и пиджак. Заплела рыжие волосы, нахлобучила шляпу, а после преобразилась. Вмиг став точной копией советника Димитрия.

— Демон… даже умереть тихо не может. Ее голос тоже преобразился, полностью моделируя интонации и тембр покойного советника.

Маркус покосился на нее, а потом включил свою маску, скопировав Ирраиля. Голос не изменил.

— Он мог уложить всех. Я говорил, что против этой ловушки.

— Да ладно… И что? Держал бы его в тылу Фёрди до последнего? — зло усмехнулась она. — Думаешь, он бы предал твоего брата ради тебя? Провел бы во дворец, простелив красную дорожку? Как бы не так… Опасных противников надо устранять, а не играть с ними в салочки. Смерть Дэйлы тебя ничему не научила…

Маркус пересек комнату слишком быстро, схватил ее за горло и с силой прижал к стене. Айша даже не вскрикнула, лишь скривилась да впилась когтями в сжимающую ее горло руку:

— Скажи, что я неправа, Биби… — прохрипела она. — Думаешь, я стерва? Думаешь… мне не больно… за тех троих…

Маркус скривился, а потом отпустил ее. Схватившись за горло, Айша закашлялась.

— Пневмопоезд через двадцать минут… — пробурчал мужчина и вышел за дверь. Девушка поправила одежду, последний раз оглянула помещение в поисках ненужных следов и вышла следом за ним. Ее взгляд даже на миг не остановился на скрытой камере.

— Цель утеряна, — прозвучал из динамиков спокойный голос Сороковой, — задаю поиск.

— Накладываю предположительный маршрут, — вторил ей оператор за спиной императора.

— Отставить… — неожиданно вымолвил Фердинанд, все еще смотря на пустой экран. — Отсоедините сороковую от системы. Впредь занимаемся исключительно вопросами пятого блока.

Тридцать восьмая вскинула на него голову, операторы все как один перевели взор на его побледневшее лицо.

— Мой император… вопрос вашей безопасности нельзя пустить на самотек, — осмелилась заметить тридцать восьмая и тут же стушевалась под тяжелым взглядом Фердинанда. — Слушаюсь…

* * *

Было ли Нандину Абэ больно так же, как и ей? Нана смотрела на происходящее через камеры и не знала ответа. Перед взором застыл Фердинанд. Бледный, нервный, дерганый. Пораженный случившимся. Айша, трепыхающаяся в стальных тисках Маркуса, скорбящая о погибших соклановцах, Ирраиль с застывшим посеревшим от удушья лицом, абсолютно безжизненный Димитрий. Где-то там, за порядок в очумевшем от жары городе сражалась Клэр дэ Руж, а под землей, на пересечении пневмопутей, кишел Ио, а в нем в толкучке едва не задохнулся мелкий предприниматель Ёжи, продавший ей, глупой и наивной Нане Вагнер, возможность взглянуть через розовые очки на искусственное голубое небо…

Сороковая на миг прикрыла веки, будто одним движением прикрыла тысячи чужих глаз. Вздохнула, наполнив легкие грудью, и поняла, что заставила дышать полной грудью бессчетное количество чужих тел. Там, на других концах проводов, во всевозможных связующих узлах было продолжение ее мозга и сознания. Такие же порабощенные люди, как она сама. Без личности и без истории…

Все это в один миг стало ненужным прошлым. Нана давно прошла точку невозврата.

Теперь у нее в руках была бесконечность нейронных путей, тысячи километров нервных окончаний, в которых можно заблудиться. Несчетное количество искусственных глаз взамен живых и слепых. Ни вскрикнуть, ни шевельнуться, одна только возможность — бесконечно смотреть да анализировать.

Кластер был в ней. Она была кластером. Базой данных, оператором, дирижером бесконечно прекрасного оркестра, непрекращающейся увертюры под названием Сакская империя.

Нана не знала, как к этому относиться. Можно ли к этому относиться хоть как-то? Ее эмоции были стерты, а взамен даны бесконечные возможности, с которыми обычному человеку просто не справиться. Имплант, разъёмы, престранные разговоры, ненужные, но ставшие такими жизненно важными обязательства.

Мир звал назад, а она вовсе не хотела к нему возвращаться, узнав, что может сделать теперь намного больше, намного качественнее… так, как сама посчитает нужным. Потому что теперь сквозь ее грудь сочилось многоголосое сердцебиение городов, задыхающихся под палящим солнцем. По телу проносилась боль каждого искусственного организма, так, словно каждый чужой электрод и каждое чужое соединение, будь то интеллектуальная система, бездумный робот или просто чип, стали ее собственными.

Система отпустила ее внезапно. Нагревшийся разъем опустел, тело вмиг ограничилось руками и ногами.

Фердинанд снова стоял перед ней, в узком пространстве операторской. Помог снять обруч, придержал, когда она вставала с кресла, не в силах пошевелить одеревеневшими суставами.