Каладин вытер лоб. Их с Газом взгляды встретились, потом он снова повернулся к своим людям. До завтрака еще есть время попрактиковаться в таскании моста.

Газ так и не привык быть одноглазым. Да как вообще к такому можно привыкнуть? Лучше бы потерял руку или ногу, чем глаз. Он никак не мог отделаться от ощущения, что во тьме пряталось то, чего он не видит, зато видят другие. Что же там притаилось? Спрен, который высосет его душу из тела? Опустошит его, как крыса опус­тошает мех с вином, прогрызя дырку в уголке?

Товарищи считали его везунчиком. «Тот удар мог лишить тебя жизни». Что ж, тогда ему бы не пришлось жить с этой тьмой. Один его глаз закрылся навеки. Если закроется второй, тьма поглотит его целиком.

Газ посмотрел налево, и тьма поспешно отбежала в сторону. Ламарил, высокий и худощавый, ждал у столба. Он не был особо крупным, но слабым тоже не выглядел — весь состоял из прямых линий. Прямоугольная борода. Прямоугольное тело. Острый в точности как нож.

Ламарил взмахом руки подозвал Газа, и тот с неохотой приблизился, достал из кошелька сферу и отдал. Топазовая марка. Ярость из-за ее утраты захлестывала его. Он всегда был в ярости, теряя деньги.

— Ты задолжал мне в два раза больше, — заметил Ламарил, ­поднимая сферу, чтобы поглядеть сквозь нее, сверкающую в лучах солнца.

— Это все, что ты получишь сейчас. Радуйся и этому.

— Радуйся, что я держу рот на замке, — лениво парировал Ламарил, снова прислоняясь к столбу, одному из тех, что отмечали границы лесного склада.

Газ стиснул зубы. Он ненавидел платить, но что ему оставалось делать?

«Забери тебя буря. Забери тебя яростная буря!»

— Похоже, у тебя проблема. — Ламарил усмехнулся.

Сначала Газ решил, что тот подразумевает оплату. Светлоглазый кивнул на казарму Четвертого моста.

Газ с беспокойством взглянул на мостовиков. Молодой старшина прокричал приказ, и мостовики пустились трусцой вдоль дальней стороны лесного склада. Он уже приучил их бежать с одинаковой скоростью. И это изменение значило многое. Оно помогало им двигаться быстрее и ощущать себя командой.

Неужели мальчишка не врал, когда заявлял, будто знаком с армейской наукой? Отчего же его отправили в мостовики? А, ну да — ведь у него на лбу выжжен глиф «шаш»...

— Не вижу проблемы, — проворчал Газ. — Они шустрые. Это хорошо.

— И непокорные.

— Они следуют приказам.

— Его приказам — да, возможно. — Ламарил покачал головой. — Мостовики существуют ради единственной цели. Чтобы защищать жизни более ценных людей.

— В самом деле? А я считал, будто их цель — таскать мосты.

Ламарил бросил на него сердитый взгляд:

— Не дразни меня. И не забывай свое место. Хочешь к ним присоединиться?

Газ ощутил укол ужаса. Ламарил — светлоглазый очень низкого ранга, из безземельных. Но он все-таки старший по званию, звено между мостовыми расчетами и светлоглазыми более высоких рангов, что надзирали за лесным складом.

Сержант опустил взгляд:

— Прошу прощения, светлорд.

— У великого князя Садеаса есть преимущество. Он поддерживает его, вынуждая всех нас выкладываться по полной. Без поблажек. И у каждого есть своя роль. — Ламарил кивком указал на четвертый мостовой расчет. — Скорость — это неплохо. Инициатива — тоже неплохо. Но инициативные люди вроде этого мальчишки часто недовольны своим положением. Мостовые расчеты работают, какие они есть, и менять ничего не надо. Перемены могут все испортить.

Газ сомневался, что хоть один из мостовиков по-настоящему ­понимал, какое место Садеас отвел им в своих планах. Знай они, ­почему с ними обращаются так безжалостно и почему не дают щитов или доспехов, просто кинулись бы в ущелье, и дело с концом. Они — приманка. Отвлекали на себя внимание паршенди. Те считали, будто в уничтожении нескольких мостовых расчетов во время атаки есть смысл. В каждой вылазке участвовало множество мос­товиков, так что это ничего не значило. Разве что для тех, кого убивали.

«Буреотец, — подумал Газ. — Ненавижу себя за то, что я в этом участвую».

Но он уже давно себя ненавидел.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал он Ламарилу. — Нож в ночи. Яд в еде.

Внутри у него все скрутилось. Взятки, которые платил ему мальчишка, были небольшими, но только они позволяли кое-как выплачивать долг.

— Нет! — прошипел светлоглазый. — Хочешь, чтобы все поняли, что он на самом деле представляет собой угрозу? Солдаты уже про него говорят. — Ламарил скривился. — Последнее, что нам надо, — мученик, который спровоцирует восстание среди мостовиков. Нельзя допустить, чтобы появился хоть намек на подобное, иначе враги нашего великого князя этим воспользуются. — Ламарил посмотрел на Каладина, который как раз пробегал мимо вместе со своими людьми. — Он должен погибнуть на поле боя, как заслужил. Позаботься об этом. И достань мне оставшуюся сумму, иначе скоро сам будешь таскать один из этих мостов.

Светлоглазый удалился, и темно-зеленый плащ развевался за его спиной. Когда Газ был солдатом, он научился тому, что младших светлоглазых следует опасаться сильнее всех прочих. По своему положению они были близки к темноглазым и злились из-за этого, но повелевать могли лишь все теми же темноглазыми. Это делало их опасными. Быть рядом с человеком вроде Ламарила — это как хватать горячий уголь голыми руками. Что ни делай, все равно обожжешься. Надо просто действовать достаточно быстро, чтобы свести ожоги к минимуму.

Четвертый мост пробежал мимо. Месяц назад Газ бы не поверил, что это возможно. Чтобы мостовики — и тренировались?! И Каладин, похоже, добился этого, всего лишь накормив их несколько раз и заморочив пустыми обещаниями защиты.

Жизнь мостовика лишена надежды. Газ не мог стать одним из них. Просто не мог. Лорденыш Каладин должен погибнуть. Но без сфер этой занозы Газ сделается мостовиком, потому что не сможет платить Ламарилу. «Буря в Преисподней!» — подумал он. Все равно что выбирать, от какой клешни ущельного демона хочешь погибнуть.

Газ продолжал наблюдать за командой Каладина. И тьма по-прежнему поджидала его. Словно зуд, который не унять. Словно крик, который все не умолкает. Покалывание и онемение, от которых никак не избавиться.

И так будет, видимо, до самой его смерти.

— Поднять! — заорал Каладин, бежавший вместе с Четвертым мостом.

Они подняли мост над головами, не останавливаясь. Бежать так, с мостом на вытянутых руках, а не на плечах, гораздо сложнее. Он чувствовал, как огромная тяжесть давит на руки.

— Вниз!

Те, что были спереди, отпустили мост и отбежали в стороны. Остальные быстрым движением опустили мост. Он грохнулся на землю, царапая камень. Они заняли свои места, изображая, что сейчас будут толкать его через провал. Каладин помогал сбоку.