тем большую благодать он заслуживает, то есть тем действеннее становится для него Слово Божие: благодать остается для человека только внешнею руководительницею, а никак не помощницею в собственном смысле. Тому, кто достоин, то есть кто собственными усилиями стремится к исполнению воли Божией, действительно даются все виды благодати Откровения, он всюду почерпает назидание: и в исторических фактах, особенно из жизни Христа, и в заповедях, и в советах, и в увещаниях, и в утешениях, и в обетованиях. Все эти “виды благодати”, сообразно с его настроенностию (заслуженностию), оказывают на него более или менее сильное влияние» (Кремлевский А. История пелагианства и пелагианская доктрина. Казань, 1898. С. 195–238). Следовательно, «синэргия» пелагиан обладала только внешним сходством с православным учением, принципиально отличаясь от последнего своим чисто формальным представлением о свободе воли, грехе и благодати. Согласно же православному миросозерцанию, «рождаясь с греховным предрасположением, мы еще более повреждаем и развращаем свою природу, когда начинаем сами сознательно грешить. Каждый сознательный грех всё более и более расслабляет наш дух, и часто человек доходит до состояния чисто животной жизни. Посему и спасение человека должно состоять не в том, чтобы сделать добрых дел больше, чем злых, и получить за них награду, а в том, чтобы высвободить всю свою греховную природу, и мысль, и чувство, и волю, от рабства наследственной греховности, усиленной грехами произвольными и сознательными. Спасение заключается в уврачевании человеческой природы, каковое возможно только для Творца природы, потому что сам человек не может стать выше своей природы, выше своей плотяности и греховности, подобно тому как упавший в колодец не может сам вытащить себя за волосы на волю. Отсюда получает глубочайший смысл учение Православной Церкви об освящающей и содействующей благодати Божией. А так как Божественная благодать не воздействует насильственно на волю человека, то отсюда становится психологически понятною необходимость Боговоплощения для спасения людей: чтобы всякий человек мог всем своим существом возлюбить Бога и по этой любви свободно и сознательно принять помощь Божественной благодати, для этого было необходимо открыться той пучине и премудрости Божией, какие открылись в пришествии на землю Сына Божия» (Кремлевский А. История пелагианства и пелагианская доктрина. Казань, 1898. С. 249–250).

7 На это место Священного Писания преп. Максим Исповедник довольно часто ссылается в своих творениях. Например, в тех же «Вопросоответах к Фалассию» он говорит: «Небом в Священном Писании часто называется Сам Бог, как говорит великий глашатай Истины Иоанн Предтеча: Не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба (Ин. 3:27), то есть [не будет дано] от Бога. Потому что всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов (Иак. 1:17)» (Преп. Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию 50, 8).

8Схолия 2: «Кто просит без страсти (о δίχα πάθους αϊτών), получает благодать для того, чтобы мог он осуществлять свое делание добродетелей; бесстрастно взыскующий обретает во время естественного созерцания истину, которая [сокрыта] в сущих, а бесстрастно стучащий в дверь ведения беспрепятственно войдет в сокровенную благодать таинственного богословия».

9 В «Главах о любви» преп. Максим Исповедник говорит: «Мздой за труды добродетели являются бесстрастие и ведение. Ибо они суть защитники [наши] в Царстве Небесном, как страсти и неведение суть покровители муки вечной. Поэтому взыскующий их ради славы человеческой, а не ради самого добра пусть внимает Писанию: Просите и не получаете, потому что просите не на добро (Иак. 4:3)» (Преп. Максим Исповедник. Главы о любви II, 34 // Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. 1. С. 112).

10Схолия 3: «Он говорит, что ум есть орган (οργανον) мудрости, разум – ведения, удостоверенность, соответствующая уму и разуму, – веры, образовавшейся соразмерно им (η κατ’ άμφω πληροφορία, της κατ’ άμφω συνίσταμένης πίστεως), а соответствующее естеству человеколюбие – даров исцелений. Ибо всякий Божий дар имеет в нас необходимый и пригодный для восприятия его орган, словно некую силу и расположение [души] (δίάθεσίν). Например, соделавший свой ум чистым от всякого плотского мечтания воспринимает мудрость; поставивший свой разум владыкой над страстями (я имею в виду ярость и похоть) воспринимает ведение; обладающий в уме и разуме непоколебимой удостоверенностью относительно Божественного воспринимает веру, которая может всё; успешно осуществляющий на деле присущее нам по естеству человеколюбие и совершенно отринувший себялюбие получает дары исцелений».

11 См. у епископа Варнавы: «Внутреннее взаимодействие (синэргизм) между благодатью и свободой навсегда останется тайной для нас. Если и можно здесь что-либо понять, так только сердцем, а не умом, ибо понятное нельзя втиснуть в прокрустово ложе логических формул. Содержанием этой тайны являются вещи, находящиеся за пределами нашего разума и постигаемые чистым созерцанием, собственным мистическим опытом. Доказательство самое убедительнейшее!.. Но то, что можно (и должно даже) понять, Священное Писание и Предание открыли нам» (Епископ Варнава (Беляев). Основы искусства святости. Опыт изложения православной аскетики. Т. 3. Н. Новгород, 1997. С. 282). Это «должное познание» тайнозрительного опыта и раскрывает преп. Максим.

12 См. наблюдение Ф. Вигуру: «Бог, повелевши Аврааму покинуть Халдею и поселиться в стране Ханаанской, желал водворить потомство святого патриарха в месте, которое было самым удобным для миссии, к которой Он предназначал ее, и приготовить Искупителю мира колыбель, откуда Он мог легко привести все народы к истинной вере.

1. Призванием Авраама было – сохранить неприкосновенным в своем семействе, посреди всеобщего развращения, залог Откровения: надлежало поэтому, чтобы его потомки были изолированы от остальной части людей, развратившихся в путях своих, и жили отделенными от всех язычников.

2. Пришествие Мессии имело целью привести все народы к познанию истинного Бога; таким образом, было необходимо, чтобы Он явился в стране, из которой Его апостолам, назначенным быть орудиями обращения людей, легко было распространиться по всему миру.

3. Откровенное слово, заключенное в Библии, должно было быть написано на языке, для всех понятном, потому что оно было предназначено стать некогда наследием всего человечества; но оно могло иметь этот всемирный характер лишь при условии, если священные писатели жили в средней части страны, где каждый народ земли мог найти несколько своих особенностей речи и мышления.

Соединение этого тройного условия: изолированности, легкости сношений и гармонии с целым миром – может казаться невозможным; но Провидение, кажется, сотворило Палестину для осуществления этого» (Вигуру Ф. Руководство к чтению и изучению Библии. Т. 1. М., 1916. С. 569–570).

13 Ср. толкование этого места Писания у св. Иоанна Златоуста: «Хотя Божественное Писание предварительно уже засвидетельствовало