Чьи-то руки усадили ее на постели. Поднесли к губам стакан. Чей-то голос велел ей пить. Уилла послушно выпила, после чего заставила себя открыть глаза. Над ней склонилась Джози. Вид у подруги был испуганный. Уилла заметила, что Джози нарядно одета.

– Шикарно выглядишь. Куда-то собралась? – заплетающимся языком спросила Уилла.

– Собиралась, – сухо поправила ее Джози. – Мы собирались встретиться с тобой и пойти на обед. Я и Оскар. Помнишь? Сколько ты себе вколола?

– Как видно, мало, – ответила Уилла.

– Давай поднимайся! – скомандовала Джози. – Надо выпить кофе, а потом подвигаться, чтобы эта дрянь вышла из тебя.

Пока Джози пыталась стащить ее с постели, послышался другой голос, мужской.

– Черт тебя побери, Уилла! – произнес вошедший Оскар.

Вид у него был удрученный.

– Прости, – прошептала Уилла.

– Как ты могла это сделать?

– Ох, Оскар, – упавшим голосом произнесла она. – Как я могла этого не сделать?

Билли Мэдден поднял стакан виски – пятый за этот час – и залпом проглотил. На столе рядом с бутылкой лежала фотография троих его сыновей. Снимок был сделан перед их отправкой во Францию. Все трое были в солдатской форме.

– Бенни, я до сих поверить не могу, – сказал Мэдден. – Уильям и Томми мертвы. Питер в госпитале. Тень, а не человек. Говорить не может. Еле ходит. Только и может, что дрожать. Трясется – страх смотреть. Из-за этой дрожи ему ложку не удержать. Карандаш из рук валится. Он и помочиться сам не может. Сиделки с ним возятся.

Бенни Дин, один из ближайших подручных Мэддена, сидел за столом напротив Билли и читал газету. Часы показывали четыре. Посетителей в «Баркентине» – всего горстка. Бенни опустил газету и сказал:

– Хозяин, ты устроил его в хорошее место. Я слыхал, это лучший госпиталь. Он поправится. Тебе же говорил этот доктор… Барнс, кажется… что они помогают даже самым тяжелым и безнадежным?

– Поправится? С какого хрена он поправится? Может, потом научится сам ходить и есть без помощи няньки. Но ему оттуда не выйти. Он так и помрет в этом госпитале. Не будет у него нормальной жизни. Ни жены, ни детей. Вообще ничего. Такой же мертвец, как мои двое. Даром что живой. – Билли налил себе очередную порцию. – По жене это вдарило, как бомбой. Дом запустила. Ничего не делает. Не говорит. Не ест. Только сидит на кухне и пялится в окно. Будто ждет, что все трое домой вернутся.

– А она что, больше не может?

– Чего не может?

– Новых детей родить.

– Не может, тварь ты безмозглая! Стара она уже для этого. Сорок ей. Или сорок один… не помню. И даже если б могла. Дети – это не шляпы: одна потерялась – завел другую. Ты меня лучше не зли. Читай свои юмористические странички.

В этот момент дверь «Баркентины» открылась. Вошла молодая, хорошо одетая женщина, держащая в руках стопку газет.

– Мистер Мэдден здесь? – спросила она у бармена.

Тот уже собрался сказать, что нет, но она заметила Билли, сидящего на своем обычном месте у окна.

– А вот и он. Большое вам спасибо, – сказала она оторопевшему бармену и направилась к столу Билли.

– Мистер Мэдден, можно отнять у вас немного времени? Меня зовут Кейти Бристоу. Я редактор и издательница газеты «Боевой клич». Я помогаю Сэму Уилсону, вашему члену парламента.

– Барышня, мне нет дела до того, кто ты такая. А делать тебе здесь нечего, – ответил Билли. – Это заведение не для женщин и уж тем более не для молодых девиц.

– Мистер Мэдден, Сэм Уилсон хотел бы обсудить с вами очень важный вопрос.

– Чего ж он сам не явился? – прорычал Мэдден.

Кейти нахмурилась, уставившись в пол, затем снова подняла глаза на Билли:

– Мистер Мэдден, только между нами… Думаю, он побаивается. Не каждый решится пойти в эту часть Лаймхауса.

– Да ну? А чего ж ты не испугалась, настырная стрекоза?

– Потому что я видела вас с вашим сыном Питером. Это было в Уикершем-Холле на Рождество. Вы с ним ели мясные пирожки и совсем не показались мне страшным.

Билли откинулся на спинку стула, ошеломленный тем, что эта девка знает про Питера и, более того, совсем не боится говорить с ним напрямую.

– Вы не одиноки, мистер Мэдден, – продолжала Кейти. – Мой брат Чарли тоже находится в Уикершем-Холле. Он вернулся из Франции и до сих пор оправляется после психологической травмы. Этот госпиталь основала моя семья. Мои родители поддерживают его деньгами. Я туда часто езжу, хотя это и нелегко. Мне еще нужно учиться, заниматься газетой и помогать мистеру Уилсону. Но в декабре я там была и видела вас с Питером.

– Чего тебе надо? – угрюмо спросил Мэдден, не любивший говорить о сыне с чужаками.

– Правительство ведет переговоры с немцами о строительстве в Лондоне двух фабрик по изготовлению мотоциклов. Возможно, одна из них будет построена в Лаймхаусе. Но конкуренция очень жесткая. Другие члены парламента нам сопротивляются. Они хотят, чтобы фабрики строились в их округах. В следующую субботу Сэм Уилсон устраивает митинг в поддержку фабрики. Он хочет видеть вас на митинге.

– Хозяин, не хочешь нести какой-нибудь транспарант? – расхохотался Бенни. – Или значки раздавать?

Мэдден тоже засмеялся:

– Ты шутишь, что ли? Хочешь, чтобы я пошел на митинг… в пользу джерри? Тех, кто затеял войну, погубил двоих моих сыновей и искалечил третьего?

– Митинг будет совсем не в пользу джерри, – возразила Кейти. – Мы добиваемся, чтобы фабрика появилась в Лаймхаусе, а не в другом месте. Поймите, мистер Мэдден: жители Лаймхауса остро нуждаются в работе. Это один из беднейших районов Лондона, да и всего Соединенного Королевства. Продолжительность жизни здесь – одна из самых низких в стране, зато смертность среди новорожденных, безработица, преступность, недоедание имеют крайне высокие показатели. Мистер Мэдден, вы в Лаймхаусе – влиятельная фигура…

– Это точно! – поддакнул Бенни.

– Если люди увидят, что вы поддерживаете строительство, они тоже поддержат. Если мы хотим убедить правительство в целесообразности строительства фабрики именно здесь, численность нам очень важна.

Назойливая девица и ее пространные речи начали утомлять Мэддена.

– Ты обратилась не по адресу, – сказал он. – Митинги не по моей части.

Но Кейти не собиралась отступать.

– Я знаю, что́ по вашей части… Почему бы вам не сменить… род деятельности? Мистер Мэдден, я видела вас, когда вы гуляли с сыном, – тихо сказала она. – Вы были добрым и заботливым. Вы были…

Билли Мэдден решил, что с него достаточно. Разговоры о сыне повергали его в состояние беспомощности, а сознание собственной беспомощности вгоняло в ярость.