за тебя взялись? — Вот честное слово, можно же и с ним нормально разговаривать, когда он зубами не клацает!

— Вот за меня ли? — Мне показалось, что он снова начал размышлять, но уже вслух.

— В смысле? — напрягся я.

— Интерес они проявляют, в основном, к подразделениям, работающим на земле, — все также рассеянно объяснил Стас. — И появился их отдел относительно недавно. Чует мое сердце, что грядут какие-то перемены в концепции нашего пребывания среди людей.

— Ты думаешь, мы сможем там открыто находиться? — Я подумал об Игоре, о том, какое отторжение вызывала у него наша секретность, о Татьяниных родителях и Свете с Сергеем — для которых мы с ней исчезли навсегда и к которым мы могли бы вернуться при таком повороте событий.

— Если бы я знал, — досадливо мотнул головой Стас. — Если это так, тогда понятно, почему они под грифом такой секретности работают.

— Я, кстати, тебе там кое-чего нащелкал, — вспомнил я первый этап своего сегодняшнего пребывания у аналитиков.

Стас мгновенно загорелся, и я передал ему все зафиксированные в памяти образы с прозрачных панелей. Первые он рассматривал с охотничьим блеском в глазах, потом начал морщиться и под конец уже просто принимал их от меня, не задерживаясь.

— Просил же, в динамике! — раздосадовано буркнул он, и я понял, что меня восстановили в должности его личного резинового манекена для срыва злости.

— Да их там немеряно! — автоматически и я встал в привычную защитную позу. — Не могу я возле каждого топтаться. Определись сначала, что тебе нужно.

— А это еще один вопрос, — вновь отвлекся он. — Откуда у них столько сотрудников и как они их набирают? Об открытом у них конкурсе ни одна живая душа ни сном, ни духом не ведает. Насколько я понимаю, они из всех отделов лучшие умы к себе как-то переманивают. И, похоже, не только из отделов, — добавил он, остро глянув на меня.

— В смысле? — опять насторожился я.

— Это тебе ответ на твой первый вопрос, — с нажимом произнес он. — Я не знаю ни одного примера такой концентрации уникальных способностей, как у Татьяны. Я действительно оставил ей запасной выход — хотел бы я посмотреть, как у меня попробуют сотрудника отобрать. А если попробуют, — вдруг добавил он, неприязненно поморщившись, — тогда, пожалуй, только я смогу ее на землю переправить и спрятать там.

Вот эта его досадливая гримаса поразила меня больше всего. Стас открыто, в разговоре со мной, признает, что есть силы, которым он не может противостоять? А как тогда мне им противостоять? Да как обычно, когда выхода другого нет — по ситуации действовать. Нужно Стасу глаза открыть насчет того, как ему повезло, что рядом с ним находится непревзойденный мастер импровизации, противостояние которого никто, даже он сам, спрогнозировать не может.

— Еще раз спасибо, — приступил я к небезопасной задаче посвящения Стаса в его великое везение, — но надеюсь, что до этого не дойдет. Я найду … нет, уже почти нашел способ нам с Татьяной у хранителей устроиться. Если же не выйдет… Стас, ты только не заводись, но без меня спрятать Татьяну где бы то ни было тебе не удастся.

— Это еще с какой стати? — разумеется, тут же завелся он.

— Способности не только у Татьяны буйным цветом расцвели, — решил я сразу внести свой вклад в возможный заговор против аналитиков. — На меня тоже что-то нашло после возвращения ее памяти. Про перемычки и видимость ты в курсе, а недавно еще кое-что обнаружилось. — Стас молча смотрел на меня с совершенно необъяснимым выражением. — Одним словом, в невидимости и инвертации я ангелов по подразделениям различаю.

С каким-то животным стоном Стас обхватил голову руками.

— Да никто еще не знает! — поспешил я успокоить его. — Я сначала сам хотел убедиться. Пока проверил на своих, твоих и внештатниках. А, да, еще и на темных, — неохотно добавил я. — Теперь к Татьяне никто не подкрадется.

— На ком ты проверил? — Сквозь растопыренные пальцы на меня глянул один его глаз. Очень заинтересованно.

— На темных, — сразу понял я его особый интерес. — Еще хочу у целителей и администраторов попробовать. Аналитиков тоже хорошо было бы определить, но пока ума не приложу, как их заставить в невидимость перейти.

— Администраторам и невидимость, и инвертация ни к чему, — рассеянно ответил он, опустив руки и о чем-то напряженно размышляя.

— Стас, это не значит, что ты нас опять к себе тащить будешь! — занервничал я. — Мы с Татьяной как раз хотели предложить тебе помощь — в свободное от основной работы время.

— Ты сам это сказал! — расплылся он в торжествующей улыбке. — Забудешь — напомню.

— Я ничего не сказал, — спохватился я. — Я всего лишь заявил о намерении выступить с предложением, подлежащим обсуждению. И что-то не услышал пока никакого встречного предложения.

— За мной дело не станет! — Он широко повел в сторону рукой. — Забирай все остальные опусы.

— Так ты же, вроде, обещал своим… — удивился я.

— Уже прочитали, — ухмыльнулся он. — И не один раз. После твоего «Это моя жена» в очереди стояли — пришлось групповые чтения вслух устраивать.

Я расчувствовался — последние дни с подчиненными Стаса предстали передо мной совсем в другом свете. Потом передо мной предстали картины наших совместных поисков Татьяны. Потом ее образ сейчас — снова оставшейся без какой-либо защиты, но с гроздью талантов и моим полным доверием.

Подобная гремучая смесь взрывается от легчайшего сотрясения, подал голос мой земной опыт.

Я вскочил с дивана — Стас горячо поддержал мое рвение.

Последние доставленные Стасом с земли экземпляры наших воспоминаний я разбросал, не глядя, по ближайшим к выходу этажам, чуть приоткрывая входную дверь на каждом и зафутболивая наше коллективное творение как можно дальше по коридору.

С чувством полностью выполненного долга я даже с внештатниками мирно пообщался. В смысле, в полном молчании. Коротко глянув на мой пропуск и направление, они даже не спросили, почему я неудачные варианты отчета назад несу.

А потом я бежал. Нет, летел.

Увидев Татьяну, расслабленно отдыхающую во дворе, я впервые по-настоящему осознал, что доверие всегда окупается. Вот, не забросил ей в голову крамольные мысли настойчивыми напоминаниями об осторожности — и она даже не подумала подвергать себя опасности.

Я почувствовал, что после всех испытаний и невзгод, после всех недомолвок и недоразумений, жизнь наконец-то налаживается.

Отвоеванная свобода выбора, скорая перспектива возвращения к любимой работе, подготовленный запасной аэродром, верная и преданная Татьяна всегда рядом, главный каратель снова в союзниках — чего еще может желать добропорядочный ангел?

***

Оказалось, что добропорядочный ангел может желать еще многого.

К