трусом. Помимо прочего, им нравилось, что жертвой её обвинений стал именно Дион, которого между собой фаратри давно называли чудаком. Асити развила это наименование и превратила его в слово «безумец». От безумца она перекинула нить рассуждений к слову «дефективный», а далее и к слову «низший».

Зерно ненависти было брошено в благодатную почву стадного чувства, и Асити оставалось лишь дождаться урожая. Вскоре её слушатели дошли до требуемой кондиции – кто-то, действительно, ощутил негодование, кто-то лишь из чувства солидарности поддерживал всеобщий порыв. Никому не пришло в голову, что Дион вымотан и болен. Никто не подумал о том, как он будет выживать в одиночестве. Никто не спросил себя, правильно ли он поступает. Все, словно марионетки, почувствовавшие вибрации нитей, двигались за движениями кукловода – Асити. Однако, ужасное отличие от настоящих кукол состояло в том, что у фаратри выбор был.

Пока девушка с короткими волосами строила козни, Нокт сидел у постели Диона, скрестив руки на груди и вслушиваясь в дыхание брата. Как ни странно, болезнь ещё не наступила. Юноша спал лишь потому, что хотел спать. После тяжёлого дня, охоты, погони и побега организм желал отдыха, и противоречить ему было нельзя. Однако, после десяти минут ожидания, черноволосый юноша, удручённый состоянием неопределённости, всё-таки позволил себе разбудить Диона.

– Что? – едва очнувшись, недовольно спросил парень. Он сощурил глаза, пытаясь разглядеть посетителя, и вскоре узнал брата.

– Нокт? Ты? Что тебе нужно? – едва шевеля языком, пролепетал сонный Дион.

– Нам надо поговорить, – отозвался его собеседник.

– О чём?

– О тебе. Я знаю, что произошло в горах. Ты помнишь? Хорошо. Асити сказала, что ты хотел её убить. Ты столкнул её с края скалы и…

– Она с ума сошла! – в тот же миг очнувшись и чуть повысив голос, возмутился Дион. – Я же ради неё… Она боялась лететь, надеялась, что придёте вы, поможете, а гарпии были так близко! Чёрт возьми, да если бы она знала, что творилось у меня в голове в тот момент. С одной стороны – она, с другой – я, и надо, чтобы выжили оба. Мне пришлось сделать рискованное предположение – я поверил, что в падении она взлетит и, как видно, не зря! А теперь она говорит, что…

– Забудь о ней. Не оправдывайся, – тихо сказал Нокт. – Ей неведомо чувство жалости и… Послушай… Она требует, чтобы я изгнал тебя.

– Что? – не поверил Дион, – И ты… Пойдёшь на поводу?

Черноволосый юноша потупился. Приложив руку к груди, будто ощутив боль, он промолвил:

«В любом случае, мы расстанемся через пару месяцев. Не лучше ли сразу сделать это, чтобы понять, что такое самостоятельная жизнь?»

– Как ты можешь так говорить? Ты… Ты шутишь? – вдруг усмехнулся Дион, таким смехом, будто его ударили под дых. На его лице, скрытом полумраком, растянулась неуверенная улыбка. Так ребёнок смотрит на родителя, сказавшего какую-нибудь шутливую глупость.

– Я говорю лишь то, что так поступить необходимо. Я думаю, Асити не будет терять время, и завтра вопрос о твоём изгнании станет открытым. Если все решат, что ты виновен и можешь снова причинить кому-либо вред, мне останется, лишь повиноваться, – вдруг отвернувшись и закрыв глаза, шёпотом отозвался Нокт.

– Это всё глупости! Твоё слово здесь закон. Ведь ты можешь попытаться пойти им наперекор!

– Я хочу это сделать, но… Всё не так просто. Даже если успокоится она, я не успокоюсь. Ты должен уйти… – эта фраза вырвалась неожиданно, ударив своим смыслом Диона по голове. Русоволосый юноша издал стон, два раза качнулся и схватился за голову. Слова брата были слишком ясны.

– Ты с ними… – на мгновение придя в себя, прошептал парень. – Всё это время ты был с ними и просчитывал, предполагал? Так?

– Нет…

– Тебя не покидала мысль, как бы изгнать меня. Правда? – вдруг почувствовав возбуждение, всё громче и быстрее начал говорить Дион. Слова, рождённые под действием усталости, срывались с его уст крайне быстро, не позволяя Нокту возразить.

– Ты думал, как лучше это провернуть, не так ли? А всё из-за чего? Из-за власти, из-за положения и общества таких же, как мы… Не смей отрицать! Я старался не верить в это, игнорировать твоё поведение, слова дяди, взгляды окружающих, но более этого делать я не буду. До последнего я верил, что ты на моей стороне, несмотря на то, что ты с самого первого дня верховодишь этими фаратри. Это низко, Нокт! Ты ломаешь мою веру, ты ставишь под сомнение уважение к тебе, но это не самое страшное. Самое страшное – это твоя ложь. Так отрекись от неё! Просто признайся, что хочешь избавиться от меня!

– Я хочу освободиться от безумия и спасти тебя, глупец!

– Что? Ты называешь меня безумием и глупцом? Ты говоришь это…

– Нет! – вдруг вскричал Нокт, в горестном порыве схватив Диона за запястья. – Я говорю не о тебе… Я кричу, о своём безумии!

– О чём? – не понял юноша.

– Она… Эронел… Так её зовут, – вздрогнув, будто от удара током, сказал Нокт. – Сначала я видел её образ, затем услышал голос, теперь иногда чувствую прикосновения. Ты мешаешь ей, очень мешаешь. Она говорит, что лучшим выходом будет убить тебя. Я не верю, но она заставит… Прошу, Дион, беги. Если не хочешь умереть, беги! – теперь редкие вздрагивания переросли в беспрерывную дрожь. В темноте нельзя было этого увидеть, но глаза Нокта сияли безумными огнями, губы двигались конвульсивно, мимика стала напоминать звериную. Глядя на это, Дион испугался. Не так, как пугаются диких животных или убийцы, вышедшего из узкого закоулка, а как шаман боится злых духов. То, что почувствовал русоволосый юноша, можно было назвать мистическим страхом. Страхом перед неизвестным.

– Т-ты разыгрываешь меня? – тихо спросил Дион. Его брат покачал головой.

– Поверь мне. Я говорю это не в качестве оправдания моей слабости. Я никогда бы не решился изгнать тебя, но сейчас это лучшее средство.

– Какой же бред ты несёшь! – вдруг взорвался Дион. – Сейчас моя жизнь зависит от тебя, от твоего авторитета, а ты прикрываешься вымышленным безумием? Хорош, нечего сказать!

Но юноша не успел договорить – к шалашу подошла девушка с мясом. Она два раза покашляла, чтобы обозначить своё присутствие и осторожно отодвинула дверь в жилище Диона.

– Я принесла то, что ты просил, – обратилась она к Нокту. Тот промолчал, словно не замечая её. Дион, забыв о начатой речи, вскоре нашёлся, произнёс слова благодарности, улыбнулся и взял блюдо с мясом. Инила Пассэр едва заметно поклонилась и вышла. Это была светлая натура, тесно связанная с добродетелью, наделённая умом, кротким