– Шофер и пассажир не в клинике.

– А где?

Я уставилась на Раису. И как сказать ейправду? Внезапно Каретникова стекла на диван.

– Он чего? Помер?

– В автомобиле нашли два трупа,мужских, – пролепетала я, – без документов, но, может, ваш муж и не вморге, вдруг…

И тут Раиса удивила меня. Побелев, словнобумага, она молча встала, открыла ящик буфета, порылась в нем и досталабордовую книжечку вкупе с пластмассовой карточкой.

– Дома он все оставил, – тихо сказалаона. – Где Витька лежит, знаешь?

Я вытащила бумажку.

– Вы только успокойтесь. Сейчас позвоним вотделение дежурному и все выясним.

Раиса молча наблюдала, как я веду переговоры смилицией.

– Слышь, – попросила она, когда яповесила трубку, – ты со мной съезди, а? Страшно одной.

– Конечно, одевайся.

Раиса побежала в коридор, а я осталась тупосидеть на диване. Внезапно из другого конца квартиры раздались грохот и вскрик.Ноги понесли меня на звук. У Каретниковых было две комнаты. Вторая служиласпальней. Я ворвалась в нее и увидела Раису, лежавшую на полу.

– Господи, что случилось?

Хозяйка застонала и села.

– Поскользнулась. Дорожка подо мной поехала.Сколько раз хотела убрать ее, да руки не доходили. Хорошо хоть ничего неполомала.

– Встать можешь?

– Ща, – проскрипела Раиса, –попытаюсь.

Кряхтя и охая, хозяйка сгребла ноги в кучу, япопыталась помочь ей, наклонилась и увидела возле тумбочки что-то непонятное,квадратное, ярко желтевшее на полу. Я схватила предмет и положила на ночнойстолик.

– Что нашла? – спросила Рая.

– Не знаю, – я машинально поглядела.

– Пряжка, – резюмировала Раиса, –только от чего? Для ремня маловата будет.

Я взяла крохотный кусочек металла и повертелаего в руках. Действительно, маленькая, почти кукольная пряжка. Точь-в-точьтакая украшала туфли Галки, когда я везла ее к экстрасенсу.

До морга мы добрались быстро, все-таки вечер,машин меньше. Раиса вела себя спокойно, даже попросила:

– Радио включи, а? С музыкой веселей.

Неожиданно в моей душе поселилась жалость кнезнакомому Виктору. Похоже, жена совсем не расстроена его смертью, небосьиспытывает облегчение, узнав, что больше не надо будет заботиться обалкоголике. Грустно это, прожив много лет с человеком, не проявлять никакихэмоций, узнав о его кончине. Честно говоря, я боялась, что нас сейчас заведут взал, уставленный каталками, сдернут с одной простыню… Хорошо бы не упасть в обморок.Вид тела, которое покинула душа, пугает.

Но молодой человек в нежно-зеленом халате,абсолютно трезвый и безукоризненно воспитанный, включил компьютер и прочиталнам описание особых примет.

– Коренные зубы отсутствуют, на левомпредплечье шрам от ожога.

– Это его шампуром сосед на дачеприложил, – напряженным голосом пробормотала Раиса, – еще нащиколотке отметина имеется, круглая, а на правой ступне порез длинный. Витькана днях на осколок наступил.

– Точно! – воскликнул юноша. – Фотоглядеть станете?

Раиса кивнула. На экране возник снимок, язажмурилась, не хочу видеть труп.

– Витя, – прошептала Рая, – Витя.

– Водички хотите? – заботливопоинтересовался парнишка. – А второго знаете? Гляньте!

– Нет, – вдруг слишком громко ответилаРая, – впервые вижу!

– Все, все, – воскликнул парень, –убрал!

Я открыла глаза, на мониторе мирно светиласьзаставка – черное небо, усеянное звездами.

– Документы принесли? – деловитоосведомился парень.

Раиса кивнула.

– Давайте.

Каретникова протянула служащему паспорт, ясидела, стараясь не шевелиться. Юноша кивнул и ушел. Мы остались вдвоем.

– Ты меня назад отвезешь? – неожиданноспокойно поинтересовалась Раиса.

– Конечно, – зачастила я, – неволнуйся. Хочешь, я останусь с тобой, пока кто-нибудь из родственников неподъедет?

Раиса пожала плечами:

– Мои все поумирали, а у Витьки только сестраосталась, горькая пьяница, я ей даже и звонить не стану, позор, а не баба,перед людьми стыдно станет. Лучше подруг позову.

Послышались бодрые шаги, и в комнату вошелслужащий морга. Началось оформление документов, процедура заняла примерно час,потом парень деловито осведомился:

– Вещи возьмете?

– Какие? – испуганно спросилаРаиса. – Они же горели.

Медбрат вытащил бумагу:

– Нательный крестик белого металла, кроссовки.А также сумка поясная из кожзама черного цвета.

– Ботинки можно тут оставить? – слабымголосом осведомилась Каретникова.

– Тогда акт подпишите, – пареньравнодушно-спокойным жестом пододвинул к Раисе листок. – Вот здесь внизу ив углу, число поставьте. Сумочку нести?

– Да, – кивнула Рая, – там ключиего.

Медбрат снова ушел.

– Вот придумали, – пробормоталаРаиса, – одежду отдавать! Кому она нужна!

Я пожала плечами:

– Наверное, правила таковы, санитар обязанспросить, люди-то разные, вдруг кто скандалить начнет.

Скрипнули плохо смазанные петли, медбратположил перед нами небольшую обгоревшую сумочку, прикрепленную к ремню:

– Проверьте содержимое по описи.

Раиса снова побледнела и умоляюще посмотрелана меня:

– Слышь, глянь ты!

Мне тоже отчего-то стало не по себе, но делатьнечего, пришлось открыть «молнию». Внутри не было ничего необычного: два ключана железном колечке, портмоне и початая пачка сильно мятой жвачки.

– Деньги пересчитайте, – велел юноша.

Я раскрыла кошелек и стала перебирать купюры.Раиса сидела, отвернувшись к окну.

– Пятьсот долларов, – сообщила я.

– Что?! Тут кошелек? – вскрикнула Рая,повернувшись ко мне. – Сколько?!

Я показала ей зеленые бумажки и повторила:

– Полтыщи американских рублей.

– Откуда?

– Понятия не имею, – растеряласья, – они там лежали, внутри.