– С ума сойти, – взвизгнула Рая, – уВитьки отродясь больше пятидесяти рублей не имелось. Где он такую прорву баксоввзял?

Медбрат хмыкнул:

– Уж точно не я ему подложил!

Раиса выхватила у меня портмоне и приняласьсудорожно рыться во всех отделениях.

– Больше ничего, – слегка разочарованносообщила Рая, отшвыривая кошелек.

Медбрат взял его, раскрыл и сказал:

– Тут еще потайное отделение есть.

– Дай! – рявкнула Рая и вырвала у негокошелек. – Ну-ка, это что?

Она выудила небольшой кусочек бумаги, парусекунд смотрела на него, потом с чувством сказала:

– Сволочь! – и бросила находку настолешницу.

Я глянула на то, что лежало передо мной.Фотография, по размеру похожая на паспортную, но цветная и неровно обрезанная.Крик застрял у меня в горле. Со снимка смотрела улыбающаяся Галка Сорокина.

Еле-еле справившись с собой, я осторожно взялафото и сразу поняла, что оно было раньше частью большой карточки. За спинойГали виднелся вход в гостиницу или в магазин, была заметна стеклянная дверь, ана ней две буквы – Т.С. Кто-то вырезал лицо из большой фотографии. Я машинальноперевернула квадратик. Сзади карандашом было написано: «Топильская, 8».

– Ах он гад, – прошипела Раиса, –бабу завел! Ну погоди, только его увижу, мало не покажется!

Сказав последнюю фразу, она осеклась, парусекунд поморгала, а потом вдруг разрыдалась, уронив голову на стол. Я приняласьгладить ее по спутанным волосам, приговаривая:

– Ну, ну, не надо.

Санитар, очевидно, привычный к виду чужогогоря, открыл шкафчик, добыл оттуда пол-литровую бутылку, налил в мензурку остропахнущую темно-коричневую жидкость и деловито сказал:

– Выпейте.

Внезапно Рая перестала плакать и покорно влилав себя содержимое стаканчика. Честно говоря, меня удивляет привычка некоторыхмедиков предлагать людям в качестве успокоительного настойку валерьяновогокорня. Ведь это лекарство не является скоропомощным. Для того чтобы валерьянкавас успокоила, ее необходимо пить довольно длительный срок, она должнанакопиться в организме, и лишь тогда начинает оказывать на вас благотворноевлияние.

Но, очевидно, стаканчик с сильно пахнущимраствором обладал психологическим воздействием. Раиса утерла глаза кулаком и,не забыв положить в свою сумочку кошелек с долларами, сухо сказала:

– Поехали.

Потом, не дожидаясь моего ответа, она встала ипошла к двери.

– Фотку возьмите, – напомнил медбрат.

– На… она мне сдалась? – вполне мирноспросила Рая. – Может, прикажешь в рамку вставить и на стену повесить. Такна всех б… багета не хватит!

– Вы не ругайтесь, – сурово ответилюноша.

– Пошел ты! – заорала Раиса и вылетела вкоридор.

– Вы уж извините ее, – вздохнула я.

– Ничего, – отмахнулся парень, – тутна всякое насмотришься.

– Можно мне эту фотографию взять?

– Да, конечно, – улыбнулсясанитар, – все равно выбрасывать.

Я вышла во двор и увидела Раису,прислонившуюся к «шестерке».

– Вот гад, – заявила она, стукнув кулакомпо капоту, – сволочь! Значит, таскался по другим бабам, фотки их вкошельке носил, а я его хорони? Ну уж нет! Пусть они его и зарывают!

Я втолкнула взбешенную Раю в машину и повезлаее домой. Беднягу словно прорвало, она принялась рассказывать мне про своюсемейную жизнь. В двух словах счастье выглядело так: гулял и пил. Именно втакой последовательности. В молодости Витя был ходок, но потом постепенноалкоголь отнял у него все мужские силы, и Каретников превратился почти вимпотента.

– Вот оно как, – злилась Раиса, –значит, со мной не получалось, а со всякими прошмандовками запросто! Нет, тытолько подумай! Фотку при себе таскал! Мою, между прочим, никогда не носил!

– Хочешь, заедем в кафе, выпьем кофе? –предложила я.

Раиса вздохнула:

– Ну, денег-то у меня на гулянки нет.

– Я приглашаю, смотри, вон там, справа,похоже, милое местечко. Поздно, правда, но оно открыто.

– Давай, – согласилась Раиса, – столет в ресторан не заглядывала.

Назвать рестораном небольшой зальчик с пятьюстоликами было как-то слишком. Но Раиса по-детски радостно разглядывала меню.

– Мне мясо с грибами, – наконец решиласьона, – жареной картошечки побольше, потом торт, шоколадный, и чаю ссахаром.

Когда официантка ушла, Рая вздохнула:

– Вот всегда со мной так, поем, и легчеделается! Чем больше испереживаюсь, тем сильней аппетит.

Еду подали быстро, и она оказалась неожиданновкусной.

Рая довольно быстро расправилась с вырезкой и,запуская ложку в торт, заявила:

– Знаешь, хорошо, что я эту фотку увидела.

– Почему?

– А похороню и забуду Витьку. Другая жизньпойдет, без пьяницы. Ведь я и не старая совсем, пятидесяти нет, –разоткровенничалась Раиса, – может, еще встречу мужика нормального.

Я поколебалась, потом спросила:

– А ты никогда не видела эту женщину, ну, чейснимок у Вити обнаружился?

Раиса пожала полными плечами:

– С первого раза она мне незнакомойпоказалась.

Я вытащила фотографию.

– А со второго?

Каретникова выхватила из моих пальцевглянцевое фото.

– Ну и уродина! Морда мерзкая! Нет, мы никогдане встречались. Вот сволочь!

– Знаешь, что мне кажется?

– Ну?

– С Виктором же еще один мужчина погиб.

– И чего? – не дала мне договорить Рая. –Я видела его фотку в морге, незнакомый он мне. Витька-то легко с людьмиснюхивался, сядет водку пить на скамеечку – и готово, скорешился со всейулицей. И потом, какое мне дело до чужого мужика?

– Думается, в морге просто перепуталивещи, – спокойно закончила я, – кошелек не Витьки, а второго парня.Это фотография его любовницы, ты на мужа зла не держи.

Раиса поперхнулась:

– Вона чего! Значит, и пятьсот баксов не мои?Ну уж нет! Это Витюхин кошель, я сама его ему покупала. Не выйдет номер! Деньгиникому не отдам.