Иди найди себе пару в другом месте, тролль,

ищи в свинарнике, слабый щенок.

Последовали громкие аплодисменты, и одобрительный рёв наполнил зал. Бьёрн был уверен в своей победе, он с грохотом спрыгнул со стола и опустошил наполненный для него рог. Затем он встал, выпятив грудь, ожидая, что Нанна прямиком бросится в его объятия. Она же вместо этого подняла руку, призывая зал к тишине.

– Торфинн, твоя очередь.

Моя очередь! То есть наша. Спасите! В голове было пусто. Такой ступор обычно наступает во время весенних школьных спектаклей, когда напрочь забываешь свои слова. Я чувствовала себя неловко, пытаясь придумать мелодию и слова для ответной реплики.

Затем я услышала бит, словно донёсшийся до меня откуда-то из другого измерения. Это немного успокоило. Я уцепилась за этот ритм, и слова начали выходить сами собой:

Бьёрн, да ты не видел даже пальцев своих ног,

твоё тело воняет, да и зубов у тебя, похоже, не осталось.

ты крайне мерзкий тип, и все здесь это знают.

тебя никто терпеть не может, и я здесь, чтобы увести твою девушку!

Я встряхнула головой, как рэпер берсерк. Меня одновременно переполняли злость, мятежный дух и невиданная сила. Я чувствовала, как растёт возбуждение среди зрителей, и продолжила зачитывать.

Ты бесхребетный червь,

просто беззубый слабак, к тому же вообще без харизмы.

эй, посмотрите на его морду,

на ней больше прыщей, чем волос на подбородке!

Я уверенно подошла вплотную к Бьёрну и практически прижалась к нему лицом. Приставила свои пальцы к его подбородку, как пистолет. Бьёрн выглядел так, будто хотел мне вмазать, но эта дуэль, к счастью, велась на словах. И я собиралась одержать в ней победу.

Бьёрн, ты – слабак, давай по существу:

единственная женщина, которую ты обнимал, была твоя мать!

Я подпрыгивала перед Бьёрном, жестикулируя как заправский рэпер. От публики исходило всё нарастающее напряжение, которое передавалось и мне. Я твёрдо смотрела на своего безмолвного конкурента горящими глазами. Настало время последнего удара.

Твоя поэзия – сплошное поражение,

чистейший провал.

Живи ты со мной по соседству, я бы и не заметил.

Толпа стояла, молча разинув рты. Даже ярл не произнёс ни слова. Никто, совершенно точно, никогда не видел, не слышал и не испытывал ничего подобного, и нечто схожее люди услышат только 1300 лет спустя.

Я ждала. Тишина длилась мучительно долго. Мои щёки горели, а грудь вздымалась от возбуждённого дыхания.

Затем в зале разразилась буря. Толпа начала хлопать в ладоши, топать ногами и с шумом ликовать. Нанна подбежала ко мне и подняла мою руку вверх.

– Победитель! – громко объявилаона.

Толпа бросилась поздравлять нас, то есть Торфинна и Нанну, обручённую пару. Многие одобрительно хлопали меня по спине. Но я уже не слышала криков ликующих, потому что Нанна целовала Торфинна.

– Я твоя, – проворковала она на ухо мужчине.

Краем глаза я видела Бьёрна, который стоял как статуя и был сокрушён унижением. Затем он украдкой отошёл назад и, не оглядываясь, направился в сторону пивных бочонков.

– Спасибо, – тихо произнёс Торфинн, и я знала, что он сказал это мне. – Я твой должник.

Внезапно все огни в зале погасли. Наступила кромешная тьма, а звуки пира и взрывы смеха доносились теперь издалека. Я снова ощутила ту вонь, отдающую гнилым илистым дном озера, падалью или смертью. Запах усилился, поэтому я прижала рукав ко рту и дышала через ткань.

Живот скрутило, когда я почувствовала, что сейчас случится худшее. Предчувствие меня не обмануло, потому как из темноты медленно показалась фигура. Призрак. Его длинные волосы были спутаны, и, разинув рот, он приближался ко мне.

Я плотно сомкнула глаза, надеясь, что видение исчезнет. Но когда я снова осторожно открыла их, лицо призрака, сияющее мертвенной бледностью, было в нескольких сантиметрах от моего!

Я истерически закричала.

Сейчас на нём не было маски, но он был слишком близко, чтобы я могла отчётливо его разглядеть. Всё, что я смогла увидеть, это блестящие зрачки в тёмных глазницах и пристальный, почти маниакальный взгляд.

– Утонет… – услышала я невнятное бормотание призрака в своей голове. Одновременно боль в мозгу усилилась.

– Оно утонет! – казалось, он приказывал мне.

Я хватала ртом воздух, мучаясь от приступа невралгии, пронзившего глаза. Чего хотел от меня призрак? Зачем он явился? Я не могла думать. Не могла ничего, кроме как стоять, уставившись на него.

Перед глазами всё закружилось, как на карусели, и покрылось тёмной пеленой. Какое-то время я ничего не видела и не слышала, потом уловила приглушённые всплески и отчаянные крики утопающих. В темноте стали формироваться призрачные тени, из которых вырастала окутанная туманом извилистая река Раасепоринйоки. Далёкий маленький проблеск света сначала превратился в саамский бубен, а потом растянулся до размеров дверного проёма и поглотил меня.

Ярко сверкнула молния. Я чувствовала аромат кофе, и затем услышала, как играет последний трек чарта. Во рту у меня по-прежнему был привкус bjórri и на нёбе остался толстый слой жира от колбасы. Я лежала на холодном бетонном полу.

– Ты в порядке?

Это был Каспер. Он стоял на коленях рядом со мной на полу фабричного помещения, где проводился мастер-класс в честь дня урожая.

– У тебя был какой-то непонятный приступ. Выглядело жутковато.

– Что? Какой приступ? – смогла выговорить я.

– Очень странный. Прямо как в «Изгоняющем дьявола», – сказал он.

– О нет! – Мне было ужасно неловко. Я попыталась сесть. Голова по-прежнему кружилась.

– Действительно странный, – смеялась Сюксю, копаясь в своём телефоне. Она наверняка всё засняла. – Ну вот, отправлено, – заявила она.

– Куда? Ты же не скинула это в Сеть? – вышел из себя Каспер.

– Скинула.

– Удали сейчас же! – приказал Каспер.

– А вот и нет, – продолжала смеяться Сюксю, неистово щёлкая по экрану своего телефона. – Эту крэйзи историю должен увидеть каждый. И эти жуткие гримасы.

Как ей удавалось всё ещё надо мной издеваться? Спустя столько лет. Насколько чертовски глупой нужно быть, чтобы получать от этого удовольствие?

– Удали это или я исключу тебя из «Турпайоухет»! – сердито вскричал Каспер.

– А теперь и в соцсетях, да ещё и с хештегами, – не унималась Сюксю.

– Ты исключена! – заявил Каспер.

Затем он повернулся ко мне, приподнял моё заплаканное лицо за подбородок и обеспокоенно сказал:

– У тебя синяк под глазом. Ты будто