— Так-так-так, — скороговоркою пробормоталнадворный советник, вскочил, подбежал к коробкам, в которых лежали у него книгии бумаги, еще не переправленные в казенную квартиру, и принялся в них рыться,приговаривая: — Где же-с, где же-с… Ах, нет, неужто… Но позвольте-с, я жедоподлинно… — и прочую подобную чепуху.

Заметов смотрел на его странное поведение во все глаза.

— 27-ой — это у нас студент Раскольников, верно? —обернулся с корточек Порфирий Петрович.

Взяв карточку, письмоводитель подтвердил:

— Точно так. Студент Раскольников Родион Романович,проживает в Столярном переулке, в доме Шиля. Помню такого, на него квартирнаяхозяйка жаловалась. Учился в юридическом факультете, но бросил. Не платит и несъезжает. А что он?

— Родион Романович, ну да-с. — Пристав с досадойотпихнул коробку. — Газеты-то переправил… Неужто… Да нет, невозможно-с…Хотя отчего же… В юридическом, говорите?

— Кажется, так. А чем он вас привлек? — АлександрГригорьевич с любопытством просмотрел карточку, заглянул и в таблицу, норешительно ничего подозрительного не заметил. — Имеете основания полагать,что это он, старуху-то? Какие?

— Почти никаких-с. Просто фантазия-с, проверитьнадо, — уклонился от ответа Порфирий Петрович и ни с того ни с сегохлопнул себя по лбу. — А редактор-то!

— Что «редактор»?

Но надворный советник, кажется, и не услышал.

— Ну и Митю, конечно… — опять понес он невнятицу,прищуренно глядя в окно. — И это уж непременно. Митю нынче же. А вы,славный мой, вот что, — обратился он уже не к своим мыслям, а кписьмоводителю. — Вы еще прежде, чем первые пять нумеров проверите, укоторых заклады пропали, выясните-ка всё как возможно подробнее про этогостудента. Особенно на предмет местонахождения господина Раскольникова в моментубийства. И ступайте, ступайте.

Он чуть не вытолкал Заметова в прихожую.

— Мне в съезжий дом нужно, неотложно-с.

— Поспали бы, хоть часок, — успел крикнутьАлександр Григорьевич до того, как его окончательно выпихнули на лестницу, новместо ответа у него перед носом захлопнулась дверь.

В продолжение дня пристав и его помощник каждый занималисьсвоим делом, так что в назначенный час (к ужину) оба явились с уловом. Судя посияющей физиономии письмоводителя, он кое-что раскопал, да и у Порфирия Петровичавид был довольный, словно у полакомившегося мышью кота. Заметов хотел сразу женачать рассказывать, уж и записки свои достал, но надворный советник остановилего:

— Прежде всего подкрепим материю, которая, согласноновейшим европейским учениям, следует прежде духа. Поди, не завтракали, необедали? — участливо спросил надворный советник. — Я, признаться,тоже-с. Эй, человек! Принеси-ка нам, дружок, графинчик анисовой, щей горшочек ичто там у вас, стерлядку привезли? Давай!

Встреча была назначена на Садовой, в трактире«Пале-де-Кристаль», отличавшемся преогромными, от пола до потолка, окнами,отчасти оправдывавшими громкое название. Хрустальный чудо-дворец, возведенныйтароватыми англичанами для Всемирной выставки сплошь из стекла и железа, у насвидели разве на картинках, однако до того впечатлились сим провозвестиембудущих чудес архитектуры, что стеклянные веяния сказались даже и на трактирах.

Не успел Александр Григорьевич отломить кусочек хлеба инамазать его маслом, как пристав, противореча собственным словам о материи,нетерпеливо спросил:

— Ну, что те пятеро и Раскольников?

Отложив хлеб, письмоводитель принялся докладывать.

— Меж пятерых, чьи заклады похищены из старухиногосундука, трое причастны быть не могут. Нумер второй неделя как в больнице сгорячкой, и доктора говорят, что вставать с кровати никак не способен. Нумертретий как неисправный должник сидит в яме. Нумер пятый вчера в седьмом часубыл на поминках и никуда оттуда не отлучался, что подтверждает большое количествосвидетелей.

— Хорошо-с, — наклонил голову ПорфирийПетрович. — Далее.

Остаются двое. Нумер первый, вдова губернского секретаряАксинья Зоиловна Липучкина июня 14-го дня взяла под залог бус четыре рубля. Гдепребывала весь вчерашний вечер, неизвестно. Однако женщина она сухонькая, и воттакого росточка. Чтоб ударить процентщицу, а тем более долговязую Лизавету помакушке, ей бы, наверно, пришлось вскарабкаться на скамеечку…

— Бог с ней совсем, с Липучкиной. — Приставотмахнулся. — Что нумер четвертый?

— Вот про четвертого-то я и хотел. — АлександрГригорьевич зашуршал страничками, успев-таки сунуть в рот корочку. — Нумерчетвертый — приказчик Николай Дормидонтович Попов, занявший шестнадцать рублейс полтиною сроком на два месяца под залог серебряного турецкогокинжальца. — Заметов со значением взглянул на начальника. — Гдепребывает, ни соседи, ни родственники не знают. Исчез еще третьего дня, и никтоничего. Я думаю, уж не он ли? На всякий случай я все сведения про него списал.Есть и словесный портрет. Не объявить ли розыск?

— Дайте-ка-с, — попросил Порфирий Петровичпротягивая руку за тетрадочкой. — Хм. Глаза голубые… Волос кучерявый…Лицом чист… Румянец… Трезвый характер… Угу… Нет, — твердо объявилнадворный советник, прочтя до конца. — Не Попов это. Нате вашу тетрадочку.

Заметов расстроился:

— Почему вы знаете? Кинжалом вон владеет. И alibi унего нет.

— Да вот у вас написано: «По сведениям соседей, играетна бирже, имеет счет в сберегательной кассе». Стало быть, рачительный человек,аккуратный, копейку бережет. Если такой пойдет на злодеяние, то сделает всёкапитально, без добычи не уйдет, трех тысяч в комоде не оставит-с. Кинжалец оннаверняка сдал в залог, потому что желал собрать побольше средств для биржевойигры. Там же, на бирже, вы его и найдете. Или вы газет не читаете-с? Зря, якаждоутренне проглядываю. — Как бы в подтверждение, Порфирий Петровичдостал из кармана сложенный газетный листок и положил рядом с тарелкой, кудаофициант наливал щи. — У нас на бирже бумаги взлетели в цене и продолжаютвозрастать, уже второй день-с. В связи с Суэцким каналом. Неужто не слыхали-с?Дельцы у биржи днюют и ночуют, прямо на ступеньках. Там ваш Попов, там. Вылучше про студента Раскольникова.

— Извольте. — Александр Григорьевич с сожалениемперелистнул страничку — ему жалко было расставаться с идеей озлодее-приказчике. — Тут неясно. Я говорил с бабой, которая там вслужанках. Настасьей звать. Расторопная такая, бойкая… Он, Раскольников этот,всё у асессорши Зарницыной квартирует, в Столярном переулке. Живет, а неплатит, давно уже.