– Давай вернемся, пока еще есть время. Вот мой совет.

– Ага. Отчего бы тебе не вывесить на дороге знак «ПОКАЯНИЕ»?

– Это что, шутка?

– Не знаю, Мэри, – мрачно произнес он и уселся, поглядываято на карту, то на местность за заляпанным ветровым стеклом. Они были женатыпочти пятнадцать лет, и Мэри достаточно хорошо знала его и была уверена, что онбудет настаивать на том, чтобы ехать вперед… не только несмотря на неожиданнуюразвилку, а как раз из-за нее.

«Когда Кларка Уиллингема гладят против шерстки, он неотступит», -подумала она, прикрывая рот, чтобы он не заметил ее усмешки.

Она не успела. Кларк взглянул на нее, приподняв бровь, и еекольнула неприятная мысль: если она за столько времени научилась читать его также легко, как школьную хрестоматию, то ведь и для него она так же ясна.

– В чем дело? – спросил он чуть-чуть повышенным тоном. Воттут-то -даже до того, как она уснула, дошло до нее теперь, – рот у него началстремительно уменьшаться. – Хочешь принять участие, дорогая?

Она покачала головой:

– Просто горло прочищаю.

Он кивнул, сдвинул очки на лоб и склонился над картой, почтиуткнувшись в нее носом.

– Ладно, – сказал он, – свернуть надо налево, потому что мытак попадем на юг, в Токети-Фоллс. Другое ответвление ведет на восток. Наверно,к какому-то ранчо.

– Если на ранчо, то почему дорога имеет разметку посередине?

Рот Кларка еще чуть уменьшится.

– Дорогая, ты не представляешь, какие богачи бывают средиэтих фермеров.

Она хотела сказать ему, что времена разведчиков пионеровдавно прошли, что он вовсе не рискует головой, а потом решила, что ей гораздобольше хочется подремать на солнышке, чем грызться с мужем, особенно послетакой восхитительной прошлой ночи. В конце концов, куда-то же они приедут, такведь?

С этой утешительной мыслью, под тихое мурлыканье Лу Рида опоследнем великом американском ките Мэри Уиллингем уснула. К тому времени, когдавыяснилось, что выбранная Кларком дорога никуда не годится, ей снилось, что онивернулись в то кафе в Окридже, где накануне ели ленч. Она пытается всунутьмонетку в музыкальный автомат, но щель забита чем-то, похожим на мясо. Один измальчишек, игравших на стоянке, проходит мимо нее с роликовой доской под мышкойи в сбитой набекрень ковбойской шляпе.

«В чем тут дело?» – спрашивает его Мэри.

Мальчишка подходит, бросает равнодушный взгляд и пожимаетплечами. «Просто труп какого-то типа разодран на кусочки для вас и для других.Мы тут ничего плохого не делаем; это массовая культура, дорогуша».

Потом протягивает руку, неожиданно щипнет ее за грудь итопает дальше. Оглянувшись на автомат, она видит, что он весь залит кровью и внем плавает что-то расплывчатое, отдаленно похожее на части человеческого тела.

«Может, отложить бы этот альбом Лу Рида», – думает она, и влуже крови за стеклом на диск ложится пластинка – именно та, что ей хотелось,-и Лу начинает петь «Целый автобус веры».

Пока Мэри снился этот тягостный сон, дорога все ухудшалась,ухабы становились все больше, пока не слились в один сплошной ухаб. Альбом ЛуРида – очень большой – кончился и завелся сначала. Кларк не обращал на этовнимание. Приятная улыбка, с которой начинался день, исчезла без следа. Рот унего сжался до размеров розового бутона. Если бы Мэри не спала, она бы заставилаего развернуться обратно. Это он знал, как и знал то, каким взглядом онапосмотрит на него, когда проснется и увидит эту узкую полоску крошащегосящебня, сдавленную с обеих сторон густым сосновым лесом, в который никогда незаглядывало солнце. Ни одна встречная машина не попалась с тех пор, как онисвернули с шоссе N 42.

Он знал, что нужно было вернуться – Мэри терпеть не могла,когда он встревал в подобное дерьмо, забывая при этом, что гораздо чаще емуудавалось безошибочно находить путь в переплетениях дорог (Кларк Уиллингемпринадлежал к тем миллионам американских мужчин, которые убеждены, что у них вголове компас), – но он продолжал катить вперед, поначалу из упрямойуверенности, что они обязательно попадут в Токети-Фоллс, а потом лишь слабонадеясь на это. Впрочем, развернуться действительно было негде. Еслипопробовать, то «Принцесса» по ступицы колес завязнет в болотистой канаве,примыкавшей к тому, что по недоразумению называлось дорогой, и Бог знает,сколько времени пройдет, пока не появится буксировщик, или сколько миль надобудет идти за ним пешком.

Потом наконец он выехал на место, где можно былоразвернуться, очередная развилка, и все же решил не делать этого. Причина былапроста: правая дорога была из гравия с глубокими колеями, поросшими густойтравой, а левая – широкая, асфальтированная и разделена пополам желтой чертой.Согласно компасу в голове Кларка, эта дорога вела на юг. Он уже чуялТокети-Фоллс. Пятнадцать километров, ну двадцать пять – тридцать максимум.Однако он еще поразмыслил, стоит ли разворачиваться. Когда позже он рассказалоб этом Мэри, то увидел сомнение в ее глазах, но это действительно было так. Онрешил ехать дальше потому, что Мэри зашевелилась, и он был совершенно уверен,что на разбитом, ухабистом участке, который он только что проехал, онапроснется… и только взглянет на него своими прекрасными голубыми глазами.Только взглянет. Этого будет достаточно.

И вообще, зачем тратить полтора часа на обратную дорогу,когда до Токети-Фоллс рукой подать? «Посмотри на дорогу – подумал он. – Разветакая трасса может иссякнуть?»

Он выжал сцепление, выехал на левую дорогу, и, конечно же,она иссякла. За первым же холмом исчезла желтая полоса. За вторым кончилсяасфальт, и он катил по грунтовой дороге, и темный лес все ближе подступал кобочине, а солнце – Кларк впервые обратил на это внимание – было уже под другуюсторону горизонта.

Асфальт кончился так внезапно, что Кларк не успелпритормозить и перевести «Принцессу» на другую передачу: взвизгнули рессоры, иее сотряс мощный толчок, от которого Мэри проснулась. Она вскочила и перепуганоогляделась. «Где…» – начала она, а затем в довершение всех событий этого дняпослышался неразборчивый голос Лу Рида, который выстреливал слова медленнойпесни «Добрый вечер, мистер Вальдхайм» со скоростью группы «Элвин и бурундуки».

– Ох! – произнесла она и нажала кнопку выброса. Голос Ридазахлебнулся; длинные уродливые жеванные полосы магнитной ленты полезли из щели.

«Принцесса» въехала в огромную лужу, вильнула влево, а затемвыползла, словно чайный клипер, счастливо миновавший шторм.

– Кларк?

– Не говори ничего, – процедил он сквозь плотно сжатые зубы.– Мы не заблудились – через пару минут появится асфальт, может быть, заследующим поворотом.