Я сидел на верхней ступеньке лестницы и смотрел, как онаисчезает вдали. Я встал и прислушался, пока стук кареты не стих в лесу. Я немог поверить, не мог смириться с тем, что она ушла.

Как я допустил страшную катастрофу – потерял одновременно иПандору, и Бьянку? Остался совсем один? Но остановить процесс я был не в силах.

Еще много месяцев я не мог до конца понять, что случилось.

Я говорил себе, что скоро придет письмо от Пандоры, что онавот-вот вернется вместе с Аржуном, что Пандора захочет остаться со мной.

Я обещал себе, что Бьянка поймет, что не проживет без меня.Она либо возвратится домой, готовая простить меня, либо пришлет наспехнаписанное сообщение, приглашая приехать к ней.

Но ничего не произошло.

Так прошел год.

За ним другой. Минуло полсотни лет. Все без изменений.

Правда, я переехал в другой, более укрепленный замок,расположенный в глухом лесу, но оставался рядом с Дрезденом в надежде, чтолюбимые скоро вернутся ко мне.

Я продержался полвека – ждал, сомневался, угнетенныйпечалью, которую не мог поведать никому.

Кажется, я перестал молиться в святилище, хотя преданноухаживал за царем и царицей.

И постепенно принялся в доверительной манере беседовать сАкашей. Я начал поверять ей свои заботы менее формальным чем, прежде, языком, ирассказал, как неудачно закончились мои отношения с каждым, кого я любил.

– Но с тобой, моя царица, все будет хорошо, – частоповторял я.

А потом, когда наступил XVIII век, я приготовился к смеломушагу – к переезду на остров в Эгейском море, где я смогу безоговорочно правитьвсем, где смертные с радостью согласятся служить мне. Я поселился в каменномдоме, построенном смертными работниками.

Каждый, кто прочел историю жизни вампира Лестата, вспомнитто огромное, необычное жилище, столь живо описанное автором. С его великолепиемне мог сравниться ни один из моих дворцов, а удаленность бросала вызов моейизобретательности.

Но я остался совершенно один – в полном одиночестве, как впериод до Амадео и Бьянки, и не надеялся уже обрести бессмертного спутника.Возможно, истина заключалась в том, что мне и не хотелось общества.

Я несколько столетий не слышал о Маэле. Ни Авикус, ниЗенобия не давали о себе знать. Я ничего не знал о других Детях Тысячелетий.

Моей единственной отрадой стал огромный, грандиозный храмМатери и Отца, и я постоянно разговаривал с Акашей.

Но прежде чем перейти к описанию последнего и самого важногоиз моих европейских домов, необходимо упомянуть о заключительной трагическойподробности в истории тех, кого я потерял.

Перевозя свои многочисленные сокровища во дворец нагреческом острове, доверив ничего не подозревающим смертным распаковыватькниги, скульптуры, гобелены, ковры и другие богатства, я случайно обнаружилпоследний фрагмент истории моей возлюбленной Пандоры.

На дне дорожного сундука один из рабочих нашел письмо,написанное на пергаменте, сложенное пополам и адресованное просто Мариусу.

Я стоял на террасе нового дома, обозревая море и окружающиенас небольшие острова, когда мне принесли то письмо.

Лист пергамента покрылся толстым слоем пыли. Открыв письмо,я прочел дату, начертанную выцветшими чернилами и свидетельствовавшую, что онобыло написано в ту ночь, когда я расстался с Пандорой.

Как будто не прошло полувека с тех пор, что я впервые ощутилэту боль.

«Мой возлюбленный Мариус.

Почти рассвело, и у меня остались считанные минуты, чтобынаписать тебе. Как мы и говорили, через час наша карета умчится прочь, чтобыунести нас в Москву.

Мариус, ничего на свете я не хочу так, как прийти к тебе, ноне могу. Не могу искать приюта в доме, где находятся древнейшие.

Но умоляю тебя, любимый, приезжай в Москву. Прошу, приходи ипомоги мне избавиться от Аржуна. А потом можешь осуждать меня и обвинять.

Мариус, ты мне нужен. Я стану призраком окрестностейцарского дворца и великого собора. Я буду ждать.

Мариус, я понимаю, что прошу о длительном путешествии, нопожалуйста, приходи.

Что бы я ни говорила о любви к Аржуну, я раба его воли, нохочу вернуться к тебе.

Пандора».

Несколько часов я просидел с письмом в руке, а затеммедленно поднялся и прошел к слугам расспросить, где было найдено письмо.

Оказалось, что оно лежало в сундуке с книгами из старойбиблиотеки.

Как же вышло, что я не получил его? Неужели Бьянка спряталаот меня письмо? В это я не верил. Скорее произошла жестокая случайность –наверное, слуга поутру положил записку мне на стол, а я, не заметив, смахнулего в груду книг.

Но какая разница?

Случилось непоправимое.

Она написала мне, а я ничего не знал. Она умоляла меняпоехать в Москву, а я не поехал. И не знал, где ее искать. Я получил залог еелюбви – но слишком поздно.

В последующие месяцы я обошел всю русскую столицу. Я искалее, не переставая надеяться, что они с Аржуном поселились там надолго.

Но я не нашел следов Пандоры. Ее, как и Бьянку, поглотилбольшой мир.

Что мне добавить, чтобы показать, какие душевные страданияпричинила мне потеря Пандоры, которую я так долго искал, и прелестной, милойБьянки?

На этом моя история подходит к концу.

Лучше сказать, она описала полный круг.

Теперь стоит вернуться к Царице Проклятых и пробудившему еевампиру Лестату. Вспоминая подробности тех ночей, я буду краток. Ибо янаконец-то понял, как лучше всего исцелить мою израненную душу. Но до тогоследует упомянуть о выходках Лестата и о том, как я потерял мою последнююлюбовь – Акашу.

Как известно каждому, кто следит за развитием наших Хроник,я жил на острове в Эгейском море и правил спокойным миром смертных, когда комне принялся взывать Лестат, молодой вампир не старше десяти лет во Крови.

Нужно отметить, что жизнь в одиночестве настроила менявесьма воинственно. Я не нарушил своего затворничества даже после превращенияАмадео из главы старого парижского собрания в хозяина нового эксцентричногозаведения – Театра вампиров.

Признаюсь, я не раз подсматривал за Амадео, но видел в немтолько ту же душераздирающую печаль, что и в Венеции. Лучше остаться одному,чем искать его расположения, решил я.