– Заботится? Тебе нужна забота? Ты ее получишь. Я позабочусьо каждой мелочи, составляющей твое существование, как если бы ты была моейдочерью. Только дай мне шанс. Дай шанс восстановить утраченную любовь.

Мы остановились у ворот, слуги спешили навстречу впуститькарету. Мы уже собирались въехать в парк, когда она сделала знак придержатьлошадей. Она выглядывала в окно. Она смотрела на окна дворца. Возможно, онаувидела и беседку.

Я выполнил ее просьбу. Я видел, что она парализована отстраха. Она не скрывала своего состояния. Она разглядывала дворец так, словноот него исходила угроза.

– Во имя небес, в чем дело? – спросил я. – Что бытебя ни испугало, скажи мне. Пандора, я могу изменить что угодно. Скажи.

– А ты жесток в своих страстях, – прошептала она. –Не можешь угадать причину моей чудовищной слабости?

– Нет, – ответил я. – Я знаю одно: я всем сердцемлюблю тебя. Я опять тебя нашел и пойду на все, лишь бы ты осталась.

Она не сводила глаз с дворца.

– Даже откажешься от женщины, которая ждет тебя прямо в этомдоме?

Я не ответил.

– Я видела ее на балу, – продолжала она дрогнувшимголосом, и ее взгляд застыл. – Я видела ее и поняла, какая она – довольномогущественная, довольно красивая. Мне и в голову не пришло, что она твоялюбовница. Но теперь я это знаю. Я слышу ее. Слышу ее надежды и мечты и знаю,что все они связаны с тобой.

– Прекрати, Пандора. Мне не обязательно от нее отказываться.Мы же не смертные! Мы можем жить все вместе.

Я обхватил ее руками и потряс. Прическа ее наконец-торастрепалась, и я грубо, яростно потянул за волосы и зарылся в них лицом.

– Пандора, если потребуешь, я согласен. Только дай мневремя, дай мне удостовериться, что Бьянка устроится там, где она сможет житьспокойно и счастливо. Ради тебя я пойду на это, только прекрати спорить!

Я отстранился. Ее чудесные волосы рассыпались по плечам, нолицо оставалось холодным и неподвижным.

– В чем дело? – тихо и вяло спросила она. – Почемуты так на меня смотришь?

Я чуть не расплакался, но сдержался.

– Потому что я мечтал о совершенно другой встрече. Идействительно рассчитывал, что мне не придется уговаривать тебя остаться. Инадеялся, что мы сможем жить в гармонии с Бьянкой. Я верил, что будет так.Верил очень долго. А теперь мы сидим рядом, но только спорим да мучаем другдруга.

– Так всегда и было, Мариус, – грустно ответилаона. – Поэтому ты и ушел.

– Нет, – сказал я, – неправда. Пандора, у нас былавеликая любовь. Ты не можешь не согласиться. Да, расстались мы ужасно, но у насбыла великая любовь, и, сделав небольшое усилие, мы ее вернем.

Она поглядела на дом, потом украдкой обернулась ко мне. Онанесколько оживилась и внезапно схватила меня за руку так крепко, что ее пальцысовсем побелели. Ее снова охватил ужасный страх.

– Пойдем со мной в дом, – сказал я. –Познакомишься с Бьянкой. Подержишь ее за руки. Пандора, выслушай меня. Подождив доме, пока я разберусь с Аржуном. Обещаю, я скоро вернусь.

– Нет! – воскликнула она. – Ты что, не понимаешь?Я не могу войти в этот дом. Твоя Бьянка ни при чем.

– Что случилось? В чем дело? Отвечай! – потребовал я.

– Звук, я слышу звук, так бьются их сердца!

– Царя и царицы? Да, они в доме. Они спрятаны глубоко подземлей, Пандора. Они, как всегда, безмолвны и неподвижны. Тебе не придется наних смотреть.

Ее лицо исказил неподдельный ужас. Я обнял ее и прижал ксебе, но она только отвела глаза.

– Как всегда, безмолвны и неподвижны, – выдохнулаона. – Нет, не может быть. Столько времени прошло, Мариус!

– Я говорю правду, – объяснил я. – Но тебя это некоснется. Тебе не нужно к ним спускаться. Это моя обязанность. Пандора,посмотри же на меня.

– Не делай мне больно, Мариус, – предупредилаона. – Ты груб со мной, как с наложницей. Будь обходителен. – Ее губыдрожали. – Будь милосерден, – печально добавила она.

Я разрыдался.

– Останься, – просил я. – Пойдем ко мне. Поговорис Бьянкой. Ты нас полюбишь. Давай начнем сначала.

– Нет, Мариус, – сказала она. – Увези меняподальше от этого жуткого звука. Увези меня туда, где я живу. Увези, или япойду пешком. Я не могу здесь оставаться!

Я подчинился. Мы молча вернулись в Дрезден и подъехали кбольшому красивому дому с темными окнами, и там я прижал ее к себе и поцеловал,не в силах отпустить.

Наконец я вынул платок и вытер лицо. Я сделал глубокий вдохи постарался говорить спокойно.

– Ты испугана, – сказал я, – придется понять тебяи проявить терпение.

У нее снова появился холодный застывший взгляд – взгляд,который в ранний период я ни разу не замечал и который приводил меня в ужас.

– Завтра ночью мы встретимся снова, – продолжаля, – лучше здесь, в доме, где ты живешь, где тебя не побеспокоит биениесердец Матери и Отца. Где пожелаешь. Но лучше там, где тебе проще привыкнуть комне.

Она кивнула. Подняла руку и погладила меня по щеке.

– Как ты хорошо притворяешься, – прошептала она. –Ты по-прежнему прекрасен. Подумать только, те демоны в Риме решили, что сумелипогасить твой яркий свет. Нужно было рассмеяться им в лицо.

– Да, но мой свет сияет только для тебя, – сказаля, – и когда меня сожгли дочерна по воле демона Сантино, я мечтал только отебе. Только о тебе я думал, когда пил кровь Матери, чтобы восстановить силы,когда искал тебя по всем европейским странам.

– Ах, любимый, – шепнула она. – Самый любимый.Если бы я смогла стать той сильной женщиной, которую ты не смог забыть.

– Ты будешь сильной, – настаивал я. – Я станузаботиться о тебе, все как ты хочешь. И мы с тобой и с Бьянкой будем любитьдруг друга. Завтра ночью мы поговорим. Составим планы. Обсудим, какие соборынам нужно увидеть, какие витражи, вспомним, каких великих художников ещепредстоит изучить. Поговорим о Новом Свете, о лесах и реках. Пандора, мы сможемпоговорить обо всем!

Я продолжал, не зная удержу.

– И ты полюбишь Бьянку, – добавил я. – Ты ееоценишь. Клянусь, я знаю ее душу и сердце не хуже, чем знаю тебя. Поверь, мысможем жить все вместе в приятном спокойствии. Ты даже не представляешь, какоесчастье тебя ждет.