– Вот как? – звенящим от ярости голосом переспросил Яфет. – Тогда скажи, что я сделал такого, что шло бы вразрез с волей Артура? Скажи, что я сделал такого, кроме как чтил память того, кого люблю? – Змей кипел от ненависти, он словно вновь видел перед собой Тедроса, прикинувшегося Ариком. – В конце концов, у тебя своя правда, у меня своя. Народ мне верит. Ради меня правители сожгли свои кольца. Да-да, ради меня, Единственного истинного короля, – прошипел он прямо в лицо Тедросу. – Вот она, правда.

– Правда не в словах, – ответил Тедрос, глядя в глаза Змею. – Правда в делах. А от тебя мы видим одни лишь преступления.

Напряжение в доме нарастало. Яфет отошёл от Тедроса, сказал с кривой усмешкой на лице:

– А если всё не так, как ты говоришь… прорицатель? Что, если это у меня кровь короля и кровь его наследника?

Тедрос помолчал, поиграл желваками на щеках.

– В таком случае… – начал он, глядя на Змея, – я желаю, чтобы Экскалибур отсёк мне голову, если это правда. Я готов.

– Так и запишем, – улыбнулся Яфет. Он поднял воротничок своей рубашки и подержал его поднятым достаточно долго, чтобы Тедрос смог рассмотреть пришитый к нему с внутренней стороны клочок пропитанной кровью Чеддика ткани. Агата увидела, как напряглось всё тело Тедроса, как заходил кадык у него на горле.

– Я не вижу смысла в том, чтобы дальше тратить время на пустые слова, – сказал Змей, поворачиваясь к мечу. – Условия теста предельно просты и понятны. Остаётся лишь решить, кто из нас первым тащит Экскалибур.

– Монетку! Монетку бросим! – выскочил вперёд король из Фоксвуда, уже держа наготове золотую монету. – Орёл для короля Райена, решка для… э… второго. – Дрожащими пальцами он неловко подбросил монету в воздух, едва не задев при этом своим локтем императрицу из Путси. Монета со звоном упала на пол. – Орёл. Король Райен? Ваш выбор.

– Я подойду вторым, – сказал Змей.

Агату бил озноб, с её скованных рук капал пот. Софи теснее прижалась к своей подруге, крепко взяла её за руку, и обе они застыли в напряжении, даже дыхание затаили.

Тедрос вступил в круг падающего сквозь отверстие в крыше солнечного света и остался один на один с отцовским мечом. Опершись о груду щебня своей ногой в потёртом сапоге, положил одну руку на резную рукоять, украшенную головой Льва, затем вторую. В доме стало так тихо, что было слышно только глубокое, мощное дыхание принца. Тедрос крепко обхватил рукоять, затем изо всей силы потянул Экскалибур из камня.

Меч не шелохнулся.

Покраснев от натуги, Тедрос сделал вторую попытку вытащить Экскалибур из камня, но она также оказалась безуспешной.

Как был на месте меч, так он и остался.

Весь воздух вышел из лёгких Агаты, руки Софи ещё крепче обняли её. Агата смутно слышала, как бормочет её подруга заткнутым ртом, но не понимала ни слова. Мычание Софи тонуло в негромких комментариях, которыми обменивались внизу собравшиеся посмотреть на финал Турнира королей правители лесных государств. Речь Тедроса заставила многих из них задуматься над тем, того ли они короля выбрали, но теперь нежелание Экскалибура покориться Тедросу развеяло их сомнения. К немалому их облегчению, надо думать.

Тедрос отступил назад, по-прежнему не сводя глаз с меча Артура и не произнеся при этом ни слова.

– Теперь моя очередь, – сказал Яфет.

Он обошёл клинок сбоку и встал лицом к Тедросу. Обхватил загорелыми руками рукоять меча с головой Льва. Солнечный луч упал на воротник рубашки Яфета. Сделав короткий неглубокий вдох, Яфет легко, без усилий вытащил Экскалибур из камня.

В поднятых над головой Змея руках сверкнуло лезвие.

– Нет! – глухо прокричала сквозь свой кляп Агата.

Но все правители уже опустились на колени, чтобы склонить головы перед своим королём. Солдаты пинками и толчками заставили опуститься на колени пленников, и Агату с Софи вместе с остальными. Сквозь точёные балясины перил Агата увидела, как ухмыляется Яфет, глядя на Тедроса, держа в своих тонких пальцах волшебным образом засветившийся золотом клинок. Затем Экскалибур вырвался из рук Яфета и сам собой повис в воздухе, поднявшись выше к солнцу, почти под самую крышу.

Из меча раздался громкий потусторонний голос Артура:

– Моя кровь жива.

Третий тест пройден.

Турнир закончен.

Король найден.

Словно призрак, ниоткуда появилась корона Камелота, опустилась на голову Яфета, накрыла его отливающие медью волосы.

Теперь Экскалибур повернулся к Тедросу.

И снова прозвучал голос Артура, на этот раз резче и жёстче, чем прежде:

– А вот проигравший.

И клинок налился алым светом, готовясь совершить казнь.

Агата рвалась к лестнице, но её удерживала цепь. Только теперь Тедрос, наконец, нашёл ее взглядом и выпрямился, став таким же сильным и непреклонным, каким был в ту минуту, когда просил её дать ему обещание продолжать начатое им дело. И не сдаваться. И не опускать рук.

Затем Тедрос вновь поднял глаза на отцовский меч.

Агата вскрикнула…

Клинок устремился к шее её принца.

Сверкнул острый как бритва край лезвия.

И Тедрос упал, разрубленный надвое.

Около десяти лет назад у нас с Тедросом был урок в лесу Эндера.

Вообще-то, я не собирался проводить там урок.

Я собирался попрощаться.

Артур убил Кея, и я принял решение покинуть Камелот, но не мог же я уехать, не повидавшись в последний раз с принцем!

Пока я ждал, стоя под лиловым дубом, мои глаза за стёклами очков затуманились от слёз, мои пальцы то и дело беспокойно трогали непривычно гладкий подбородок. Как я мог оставить мальчика, когда мы с ним только-только начали учёбу? Я же намеревался оставаться с Артуром, а затем с его сыном до того самого дня, когда работа будет закончена. Но обстоятельства изменились. Артур стал скрытным, непостоянным, чувствовалось, что я для него из наставника превратился в помеху, от которой ему хотелось избавиться. Где-то в душе он потерял веру в меня, или, что вероятнее, веру в себя самого. Единственным лекарством в такой ситуации было оставить Артура, предоставив ему самому остаться лицом к лицу со своей судьбой. Что же касается Тедроса… Ну что ж, я вполне мог наблюдать за мальчиком и издалека, словно парящий в небе ястреб, чтобы прийти ему на помощь тогда, когда это станет необходимо. Сказать об этом Тедросу я, разумеется, не мог, иначе он всю жизнь провёл бы в поисках меня или ожидая моего возвращения вместо того, чтобы учиться самому прочно стоять на своих ногах. Нет, прощаться с ним нужно было решительно и твёрдо, даже зная о том, сколько слёз вызовет этот неожиданный удар.