Лэнгдон кивнул:

— В Псалтыри.

— Правильно. Настоящий краеугольный камень всегдазарывается в землю — символизируя тем самым первый шаг постройки из земных недрк небесному свету.

Лэнгдон обернулся на Капитолий, чей краеугольный камень,утопленный в основании фундамента на большой глубине, до сих пор не моглиобнаружить никакие раскопки.

— И наконец, — подвел итог Соломон, — многиекраеугольные камни, как и шкатулка у тебя на ладони, полые и содержат тайники,где хранятся сокровища… талисманы, если угодно, — залог будущегоблагополучия возводимого здания.

Об этой традиции Лэнгдон тоже прекрасно знал. По сей деньмасоны, закладывая краеугольный камень, запечатывали внутри что-нибудь значимое— капсулу времени, фотографии, манифесты, даже прах великих.

— Думаю, ты догадываешься, — Соломон оглянулся налестничный колодец, — зачем я тебе об этом напоминаю.

— Полагаешь, Утраченное слово захоронено в краеугольномкамне Монумента Вашингтона?

— Я не полагаю, Роберт. Я знаю точно. Утраченное словобыло предано земле в краеугольном камне этого обелиска четвертого июля 1848года по всем правилам масонской церемонии.

Лэнгдон поразился.

— Отцы-основатели зарыли в землю… слово?!

Питер кивнул:

— Именно так. Они прекрасно понимали подлинную ценностьтого, что упокоилось под обелиском.

На протяжении всего вечера Лэнгдона окружали сплошныеаллегории и эфемерные, расплывчатые, с трудом укладывающиеся в сознанииотголоски легенд. Мистерии древности, Утраченное слово, вековая мудрость… Душапросила чего-нибудь плотного, осязаемого, и, несмотря на все заверения ПитераСоломона, что ключ к тайне покоится в камне, к которому надо спуститься вниз напятьсот пятьдесят пять футов, Лэнгдону по-прежнему верилось в такое с трудом.

«Люди кладут жизнь на изучение мистерий, и все равно неуспевают постичь всю заключенную в них мудрость».

Перед глазами профессора вновь встала «Меланхолия» Дюрера —удрученный адепт в окружении безмолвных свидетельств его тщетных попытокпробиться сквозь завесу тайн алхимии. «Если тайны в самом деле можно раскрыть,вряд ли все отгадки будут собраны в одном месте!»

Лэнгдону всегда казалось, что ответы должны быть рассеяны помиру — в тысячах томов, в трудах Пифагора, Гермеса, Гераклита, Парацельса и сотендругих. Ответ надо искать в пыльных, преданных забвению рукописях по алхимии,мистицизму, магии и философии. Он кроется в сокровищах александрийскойбиблиотеки, шумерских глиняных табличках, египетских иероглифах.

— Питер, прости, — тихо проговорил Лэнгдон, качаяголовой. — На то, чтобы постичь Мистерии древности, уйдет вся жизнь. Я непредставляю, как ключ к ним может уместиться в одном-единственном слове.

Питер положил руку профессору на плечо.

— Роберт, Утраченное слово — это не слово в прямом смысле. —Он посмотрел на друга с мудрой улыбкой. — Мы говорим «Слово», повторяя задревними. Так оно звалось у них… в начале.

«В начале было Слово».

Декан Галлоуэй, преклонив колено в средокрестииНационального собора, молился за Америку. За то, чтобы его возлюбленная родинавскоре постигла истинный смысл Слова — собрания откровений всех мастеровдревности, духовных истин, изложенных великими мудрецами.

История подарила человечеству мудрейших наставников,воспаривших к вершинам знаний, превыше обыденного понимания сведущих в тайнахдуши и тела. Бесценным словам этих адептов — Будды, Иисуса, Мухаммеда,Заратустры и множества других — не дали кануть в вечность самые прочные и самыедревние сосуды.

Книги.

В каждой традиции своя священная книга — свое Слово, —все разные и в то же время сходящиеся в главном. Для христиан — это Библия, длямусульман — Коран, для иудеев — Тора, для индуистов — Веды. У каждого своя…

«Слово — свет стезе».

Для отцов-основателей американского государства,принадлежавших к масонскому братству, Словом была Библия. «И все равно лишьединицам за всю историю человечества удалось постичь ее подлинный смысл».

В этот час, преклоняя колено в стенах великого собора,Галлоуэй возложил руки на свое Слово — потрепанный томик масонской Библии.Бесценная книга, как и все масонские Библии, состояла из Ветхого Завета, НовогоЗавета и неисчерпаемой сокровищницы масонских философских изречений.

И хотя прочесть текст Галлоуэй уже не мог, вступительноеслово он знал наизусть. Это блистательное обращение повторяли на разных языкахмиллионы братьев по всему миру.

Текст гласил:

ВРЕМЯ — ЭТО РЕКА… А КНИГИ — ЛАДЬИ. ПЕСТРОЙ ФЛОТИЛИЕЙ ОНИУСТРЕМЛЯЮТСЯ ВНИЗ ПО ТЕЧЕНИЮ, ЗАТЕМ ЛИШЬ, ЧТОБЫ, РАЗБИВШИСЬ, НАВЕКИ СГИНУТЬ ВРЕЧНОМ ПЕСКЕ. И ТОЛЬКО НЕМНОГИЕ, ИЗБРАННЫЕ, ПРОХОДЯТ ИСПЫТАНИЕ ВРЕМЕНЕМ ИОСТАЮТСЯ В ВЕКАХ НА БЛАГО ГРЯДУЩИХ ПОКОЛЕНИЙ.

НЕ СЛУЧАЙНО ЭТИ КНИГИ ДОЖИЛИ ДО НАС, А ДРУГИЕ КАНУЛИ ВНЕБЫТИЕ.

Декану Галлоуэю, как служителю веры, всегда казалосьстранным, что древние духовные тексты — самые изучаемые книги на земле, —по сути, вызывают больше всего непонимания.

«Эти страницы хранят удивительную тайну».

Вскоре настанет час, когда прольется свет, человечествонаконец начнет постигать простую преобразующую истину древних учений… исовершит гигантский скачок вперед в понимании собственной достойной восхищенияприроды.

Винтовая лестница, своего рода хребет Монумента Вашингтонасостоит из восьмисот девяноста шести ступеней, обвивающихся по спирали вокруготкрытой лифтовой шахты. Лэнгдон с Соломоном шагали вниз. Профессор еще неопомнился от того, что Питер поведал в заключение их разговора на смотровойплощадке.

«Роберт, в полый краеугольный камень этого обелискаотцы-основатели заложили один-единственный экземпляр Слова — Библии, котораяждет своего часа в темноте у подножия лестницы».

На очередном повороте Питер вдруг остановился и, взмахнувфонарем, высветил большой каменный медальон, вмурованный в стену.

«Что еще за…» Лэнгдон подскочил от неожиданности, увидеввысеченный на медальоне рисунок.

Зловещая фигура в плаще, сжимая в руках косу, преклонялаколено перед песочными часами. Вытянутым пальцем простертой руки этотустрашающий персонаж указывал на большую раскрытую Библию, будто утверждая:«Ответ здесь!»

Окинув взглядом всю картину, Лэнгдон обернулся к Питеру.