готов был выругаться, но изо рта вырвалось лишь шипение. Я оставил императора и гофмейстера у мониторов, а сам вернулся к Лориану.

– Соедини меня с Валкой! – выпалил я, и маленький интус набрал на пульте команду. – Валка! – зажал я заушный передатчик. – Как ты?

– Мы сели на корабль.

Ее голос прозвучал четко, без помех, как будто она была рядом со мной.

– Знаю, – ответил я, проходя вдоль длинного края стола. – Лориан доложил.

– Она в кабине? – спросил Лориан, услышав свое имя. – Могу вывести ее на экран.

– Ты с пилотом? – спросил я.

– Да, в Е-семнадцать. Шарп тоже с нами.

Я вернулся к Лориану. Интус нажал на кнопку, и на столе, слева от Лориана, раскрылась голографическая панель. Я увидел кабину транспортного шаттла и перепуганную, еще синюшную после фуги, женщину-пилота. Корабль был более старой модели, чем я предполагал. Техническое оснащение имперских кораблей сильно разнилось; у одних были громоздкие механические пульты управления, у других – удобные голографические панели. Этот был из числа первых. В тесной кабине повсюду торчали переключатели и мигающие красные, синие и зеленые кнопки.

Валка повернулась к нам, как только прошел сигнал. Я не знал, увидела ли она меня или ее импланты просигнализировали о том, что я за ней наблюдаю. Никогда не узнал. Но она улыбнулась.

– Ты скоро? – спросила она.

– Сразу после вас, – кивнул я. – Император хочет дождаться последней группы.

– Может, зря я всех anaryoch под одну гребенку гребла, – нахмурив брови, сказала Валка.

– Нет, – помотал я головой.

Даже спустя столько лет казалось неправильным, что она вдруг уступала, признавала свою неправоту.

– Некоторые этого вполне заслуживают.

– Тридцать секунд до старта! – перебила нас диспетчер.

Я покосился на Тораса и центр управления полетами, затем на Лориана и снова повернулся к Валке.

– Когда увидишь Лина, скажи ему, чтобы ждал в условленной точке, – сказал я наконец.

Мы собирались сразу прыгнуть на «Ашкелоне» в варп и выйти в нескольких световых годах за системой Перфугиума, чтобы встретиться там с «Мнемоном» и остальной джаддианской армадой, сражавшейся со сьельсинскими кораблями-мирами. Получив известие о нашем успешном бегстве, они должны были сразу прекратить сражение и прикрыть небольшую флотилию Лина, которой предстояло собрать с орбиты транспортники с беженцами.

– Обязательно! – ответила Валка. – До встречи.

Мы ничего не сказали друг другу о том, что наш план бегства от императора, от службы, план начать новую жизнь – все это было теперь невыполнимо. Мы и так это понимали. Я мог попросить императора дать мне вольную, но он ни за что бы не согласился. Но я все равно улыбнулся.

– До встречи.

Мы не расставались с тех пор, как спаслись из Актеруму. По крайней мере, надолго. Провожать ее казалось… неправильным. Все равно что лишиться части себя. Но я улыбался, цепляясь пальцами за спинку кресла, где по-прежнему висел мой плащ, пропитанный дымом Ресонно.

– Десять секунд. Девять. Восемь… – дала обратный отсчет диспетчер.

За спиной Валки снял шлем Квентин Шарп. Понурив обожженное лицо, он подвинулся, чтобы выглянуть в иллюминатор. Тут я сообразил, что они сидели под углом, что транспорт уже стоял на наклонных рельсах, готовый к вылету. На верхней панели болтались четки. У Валки никаких четок не было. Наверное, они принадлежали пилоту. На вид сид-артурианский малар, но рыцаря на медальоне я не узнал.

– Семь. Шесть. Пять. Ключ на старт.

– Двигатели запущены! – ответил хор голосов с нижних терминалов.

Далекий гром вновь сотряс планету. Я посмотрел на статусную панель. К взлету готовилось сто двадцать три корабля. Почти вся панель была окрашена синим, за исключением нескольких желтых клеток, означавших заблокированные или уничтоженные пусковые шахты. Вокруг, во всех рабочих желобах, крошечными звездами горели мощные термоядерные двигатели. Тесные отсеки под шахтами были заполнены пламенем, что пылало жарче земного Солнца.

– Четыре. Три. Два.

Валка отвернулась от голографической панели и положила голову на подголовник. Мое сердце екнуло, как будто ожидало стартовой перегрузки. Я никакой перегрузки не почувствовал, а вот Валка, Шарп и пилот вжались в кресла. Сквозь крошечную видимую полоску иллюминатора я заметил, как проносится мимо стена пусковой шахты.

И почти сразу увидел небо.

Валка вцепилась в подлокотники. Корабль тряхнуло; малар на панели всколыхнулся, и я наконец узнал рыцаря на медальоне. Это был сэр Тристан.

На голографе замигал тревожный сигнал.

– Бомбят западный терминал, – сообщил Лориан.

Я посмотрел на статусную панель. Номера кораблей окрашивались красным; несколько транспортников были вбиты в землю, еще не набрав высоту.

– Где «Рапира»?

– Разбросаны повсюду, – ответил Лориан. – Ребят Лина сильно потрепали во время вылета «Дельты».

Он бросил взгляд на соседний стол, где демонстрировалась проекция Ресонно и изогнутый фрагмент планетарной поверхности. Группа «Эпсилон» поднималась из пепла, словно новые побеги. Синие векторы вытягивались. Высоко наверху блестели корабли Лина, гоняющиеся за сьельсинскими летательными аппаратами, оставшимися на геостационарной орбите. Я увидел разрозненные группы аквилариев, мчащиеся навстречу сьельсинским судам.

Я толком не понимал, что происходит. Истребители гусиными клиньями носились по небу, ракеты взлетали, корабли на орбите подбирали беженцев. Валка летела туда же, и вскоре должна была присоединиться к застывшим на орбите транспортникам из четырех первых групп. Маленькие ракеты напоминали морские буи или спасательные плоты, дожидающиеся, что их подберет проходящее рыболовецкое судно. Я почувствовал, что живу не в ту эпоху. Пожалуй, мне следовало родиться, когда человек еще не научился летать и ходил по Земле на своих двоих.

В воздушных сражениях, пришедших на смену морским, я был бесполезен. В них я всегда был беспомощен, как отец, присутствующий при родах. Я посмотрел на императора. Кесарь стоял перед мониторами, наклонив голову. В тот миг я резко ощутил его пыл, его яростное желание спасти этих людей. Он ведь тоже ничего не мог поделать. Лишь командовать, лишь оглашать свои желания и передвигать фигуры на шахматной доске. Несмотря на все титулы, несмотря на всю власть, родословную и величавый вид, король вправе двигаться лишь на одну клетку в ход.

Один шаг по лабиринту.

Я чувствовал его ярость и отчаяние.

Тогда я был стар и устал от войны. От смерти. Мне хотелось вернуться в тихий домик на Фессе и слушать по утрам гомон чаек. Но Фесса осталась позади, а мимолетное время пусть и обращает свои многочисленные лики в разных направлениях, но движется только в одном.

Время истекает.

– Адриан!

Не знаю, что побудило ее позвать меня в тот миг. Ее голос был напряжен от перегрузки. Отвернувшись от воздушного боя и от императора, я вернулся к Лориану. К Валке.

– В чем дело? – спросил я, зажав за ухом передатчик.

Она не ответила.

Я