в таком состоянии.

– Центурион! – крикнул я, ковыляя к князю Каиму и дожидающимся солдатам.

– Что, сэр? – ответил Шарп.

– Уносите ноги. И защищайте ее.

– Есть, сэр! – воскликнул центурион. – Будем на связи.

Хаос в императорском штабе достиг точки кипения. Чтобы пройти над водохранилищем и добраться до пурпурного зала, нам пришлось пробиваться сквозь толпы выживших и раненых. Оставшиеся валаварские гвардейцы открыли проход к винтовой лестнице, спускавшейся вдоль периметра водохранилища до уровня воды, и людская волна хлынула туда; многие считали своим долгом растолкать соседей локтями, чтобы быстрее попасть к спасительным узким ступенькам.

– Ваше величество! – крикнул я, держась рукой за бок. – Мы задержали сьельсинов, но половина южного терминала отрезана!

– Знаю! – ответил император, не отвлекаясь от настенных мониторов.

– Кесарь, запуск через шесть минут, – сообщил капитан Торас.

Император лишь кивнул. Он наблюдал, сложив руки на груди. Верный Никифор повернулся к нам. Гомункул побледнел от вида наших ран, но стиснул зубы и ничего не сказал.

– Сообщение от группы «Эпсилон». – Лориан отвлекся от карты катакомб и нашел меня водянистыми глазами. – Валка и Драконоборцы добрались до них.

Я подошел к интусу, понимая, что от императора, стоически зацикленного на своей задаче, я ничего не добьюсь.

– На каком она корабле? – спросил я, вцепившись в спинку кресла.

На ней по-прежнему висел мой плащ, но я не стал его поднимать.

– Е-семнадцать. – Лориан взглянул на монитор и указал на искомую шахту в дальнем конце южного терминала. Судя по всему, шахта выходила из скалы прямо над ипподромом. – Как вы?

Он перевел взгляд с раны на моем боку на мое лицо и обратно.

– Ничего серьезного, – ответил я. – Больно, но рана неглубокая.

На самом деле в рану наверняка набилась керамическая и углеродная крошка, и, несмотря на то что нахуте не удалось прогрызть глубокую дыру, такие раны всегда долго заживали.

– Как твое плечо?

Молодой офицер нарочито помассировал плечо.

– Подводит, но мне не впервой. – Он выругался. – Вот только время сейчас, черт побери, неподходящее, чтобы мучиться.

– Адриан! – подошел ко мне князь Каим; кто-то успел залепить ему лоб пластырем. – Вызывайте свой корабль! Радио работает, значит они смогут отследить вас по терминалу.

– На телеграф больше не полагаемся, – с заметным облегчением произнес Лориан. – Я и так из-за него весь извелся.

Подняв руку, я открыл голографический интерфейс наручного терминала и провел пальцами по призрачному дисплею, закрывшему внутреннюю сторону запястья.

– Как скоро сможем вылететь?

Лориан задумался.

– Как только позволит его величество. Здесь остался неизвестный врагу проход к святилищу на окраине города.

– Благословенной Мудрости, помню.

Я нашел нужную частоту и произнес в запястье:

– Марло вызывает «Ашкелон». Марло вызывает «Ашкелон», прием.

Прошло несколько секунд. Ничего неожиданного. Корабль стоял на высокой орбите с темной стороны планеты, и сигнал не мог дойти туда мгновенно. Я ждал, переводя взгляд с Олорина на Лориана и обратно.

Динамик за ухом затрещал, и я почувствовал облегчение.

– Рады слышать вас, сэр! – раздался голос пилота. – «Ашкелон» на связи. Прием.

Не сдержав улыбку, я взглянул на Лориана.

– «Ашкелон», император с нами. Повторяю, император с нами. Запрашиваем эвакуацию.

Новая пауза. Задержка сигнала. Напряженное молчание.

– Вас понял. Назовите координаты.

Я снова повернулся к Лориану. Славный коммандер склонился над пультом, вводя какие-то корректировки.

– Тридцать семь градусов восемь минут девять секунд северной широты, семьдесят шесть градусов одна минута тринадцать секунд западной долготы.

Я повторил координаты и добавил:

– Отслеживайте мой маячок. Нам еще нужно вывести императора из бункера. Когда сможете прилететь?

– Будем на месте через сорок пять минут, – после паузы раздался ответ.

– Давайте через девяносто, – подумав, сказал я. – На случай непредвиденных задержек.

Я покосился на императора, внимательно следящего за мониторами. Несколько погасли, вероятно, в результате успешной сьельсинской бомбардировки пусковых шахт. Если моя догадка была верна, то каждый погасший монитор означал пятьсот погибших человек и даже больше, если бомбы упали в открытые желоба.

Счет погибшим шел на тысячи.

– Сэр, все беженцы успешно дошли до речного выхода, – отсалютовав, доложил капитану Торасу прибежавший марсианин.

– Молодец, Ион, – кивнул Торас. – Возьмите с собой десятерых и убедитесь, что люди дойдут без происшествий. Заминируйте лестницы. Приготовьтесь обрушить тоннель, как только распорядится диспетчер. Если повезет, Бледные заметят тоннель, когда вы уже будете у реки.

Младший марсианский офицер отдал честь и развернулся.

– Ион! – окликнул его капитан. – Скорее всего, Перфугиум будет потерян. Нам может не представиться возможности забрать вас.

Офицер по имени Ион сухо кивнул.

– Вас понял. – Он ударил себя кулаком в грудь, адресуя жест императору, который так и не повернулся. – Слава Марсу!

– Слава Марсу, – ответил капитан и отпустил подчиненного.

Ион без единой жалобы отправился выполнять свою работу. Стойкость его веры и преданность были поразительны. Этот молодой марсианин и его товарищи почти наверняка отправлялись на верную гибель. На Перфугиуме разразился настоящий апокалипсис. Если сьельсины останутся охотиться за выжившими потехи ради, то эти люди останутся на произвол судьбы, будут обречены скитаться по руинам в поисках укрытия и пропитания. Даже если Бледные улетят, жить здесь будет тяжело, и гуманитарная помощь прибудет через десятки, а то и сотни лет. Быть может, герцогиня вернется, чтобы поднять свою планету из руин. А может, нет.

Я так никогда и не узнал, что случилось с Ионом и другими, пережившими армагеддон, так и не выяснил, кто звонил в колокол в Ресонно, бросая вызов всему враждебному и злому.

– Минута до старта группы «Эпсилон», – сообщил усталый голос диспетчера, когда Ион был у выхода.

Я обошел стол и приблизился к императору.

– Ваше величество. Нужно срочно улетать. Я вызвал «Ашкелон». Прошу вас. Здесь мы больше ничем не можем помочь.

– Подождите, – поднял руку император. – У нас еще осталась группа «Зета».

– Кесарь, умоляю. Доверьтесь вашим людям. Нам пора лететь.

В боку снова вспыхнула боль, и я, поморщившись, отступил на шаг.

– Вильгельм, – раздался тихий спокойный голос. – Пора лететь, – повторил мои слова лорд Никифор.

Лысый гомункул положил руку императору на плечо и улыбнулся, когда кесарь повернулся к нему.

– Ты сделал все, что мог.

Вмешательство гофмейстера было как нельзя кстати, потому что кесарь гневно раздувал ноздри и сверкал изумрудными глазами.

– И ты, Ник? – холодно произнес он.

– Возможно, мы уже опоздали, – сказал гомункул. – Ваше величество, ваш сын ждет вас на орбите. И ваши люди, – указал он вверх.

Я отметил, что Никифор вернулся от фамильярного обращения к почтительному. «Вильгельм» снова стал «вашим высочеством».

– Еще одна группа! – потряс головой упрямый Вильгельм. – Еще одна, Ник! Позволь мне хотя бы дождаться, когда она будет готова к вылету. Мы слишком многих потеряли. Слишком многих!

Я