Уж точно не после того, как он поставил точку в их отношениях.

А Касар… Касар не Степан и, попаданец был уверен, что тот, в отличие от него, сможет позаботиться о Маниэр.

— Я мог бы дать вам покровительство. И тогда никто не посмеет вас тронуть. — герцог внимательно посмотрел на Кифена, но тот лишь неприязненно скривил рот.

— Да неужели? — усмехнулся граф, показывая потемневшую чайную серебряную ложку. — А ведь я просто неожиданно нагрянул к вам на чашечку чая. И был намеренно отравлен кем-то из вашей прислуги. Не стоит обещать того, что не способны сделать. Сначала со своими слугами разберитесь. — вот и Степан не обещал Маниэр ничего, ведь единственное, что он мог для нее сделать, это снова сказать ”Прости”, но ей не нужны его сожаления.

Герцог позвонил в колокольчик, вызывая дворецкого.

— Эдгар, кто заваривал нам чай? Впрочем, неважно. Отправь в темницу, там уже разберутся. — отдал распоряжение дракон, хмуро разглядывая ложечку.

— Да, Ваша Светлость. — дворецкий поклонился и ушел выполнять приказ.

Ибенир бросил задумчивый взгляд на графа — раз Кифен глава рода, то максимум, что ему грозит от этого яда, это несварение, так что переживать не о чем. Но ситуация, конечно, неприятная.

Да, Керналион всегда поощрял инициативу, но вовсе не в убийстве его подданных, знаете ли.

— В любом случае у меня, считайте, нет титула. — добавил Степан, когда дворецкий ушел, — Брак, даже из политических соображений, бессмыслен. Такую, как она не отдадут за вампира-простолюдина, так я еще и переселенец.

Дракон проникся уважением то ли к невероятной самоотверженности вампира, то ли поразился его тупостью, тут Керналион и сам не мог понять. Разве если знаешь, что она твоя вторая половинка, то не должен любыми способами удержать ее рядом?

Ибенир — дракон, а драконы не отпускают свою пару добровольно, будут искать все возможные и невозможные способы не расставаться. Но Кифен просто сказал “не судьба”, и сдался.

И герцог в замешательстве — та девушка и граф любят друг друга, она, вроде как, не против быть с графом, так в чем проблема? У переселенцев такой особый сдвиг в голове, поэтому граф Вальдернеский отрицает возможность их брака?

— Идиот, ты понравился королю, да и совет старейшин постоянно копошится, так что титул тебе всё равно рано или поздно вернут. — и уж после этого было б хорошо, если граф озаботился наличием наследника.

— Лучше б никогда, я уже наелся этого дерьма. Да и король говорил что-то про подвиги, а их я совершать не собираюсь. — отмахнулся Степан, уныло представляя, как будет жить после лишения титула. Почему-то еще вчера эта картина радовала, но сегодня лишь нагоняла ненужной тоски и серости.

Он уже ничего не хотел. Ни собственную лабораторию, ни вернуться в родной мир, ни стать богатым, ни подняться выше совета старейшин, ни утереть дракону нос.

Стало как-то всё равно — что есть он, что его нет. И не имеет никакого значения, где и как ему придется теперь влачить свое существование.

Степан был разбит, отравлен суровой реальностью и тихо тонул в чужом мрачном мире, потому что его, Степана, здесь нет. Есть только Кифен.

Чужое имя, чужая личность, чужая судьба. И ничего, что полностью принадлежало бы ему — попаданец даже не мог полностью распоряжаться своей жизнью.

И когда у него отнимут титул, он собирался исчезнуть, сбежать от того, с чем не смог совладать и попробовать начать с чистого листа. Потому что уже давно перестал видеть другой выход.

— Пха, как будто тебе дадут выбор. — фыркнул герцог, — Ты плохо знаешь короля. Тебе ничего не останется, кроме как творить добро направо и налево. — Керналион, в отличие от графа, и не смел думать о том, чтоб скинуть с себя бремя власти и убраться куда-нибудь подальше.

Для начала, герцога вполне устраивала его жизнь, пусть работы и бесчеловечно много, а помощника или нормального секретаря у него нет, справлялся дракон хорошо.

Ну и, конечно же, существовала еще одна причина: если он хочет встретить свою пару как можно быстрее, то должен оставаться на своем месте. Иначе б стал он почти на пятьсот лет раньше принимать титул?

— Вот отврат. Я не хочу. — сморщился вампир, снова налегая на сахар. Когда он еще сладкое увидит после того, как станет простолюдином? Да и вообще нормальную еду, кстати, тоже.

— Мы с тобой подневольные, что скажут, то и делаем. — многозначительно проговорил герцог, — А у простолюдинов, одним из которых ты станешь, выбора не было никогда. Смирись. — и графа аж передернуло от этого твердого и железного, словно гвозди в крышке гроба, “Смирись”.

Да каждый свой день в этом поганом мире он только и делал, что смирялся, мирился с чужими правилами и терпел.

— Какое наказание за убийство герцога? — едва не плюясь ядом, уточнил граф Вальдернеский. Нашли тут терпилу, кгх.

— Казнь убийцы, всей его семьи и прислуги, если таковая имеется. Что, передумал меня убивать? — гадко уточнил Ибенир, насмешливо взглянув на перекошенное лицо вампира.

— Просто отложу это на потом.

Вот отнимут титул и…

Мысли попаданца разгулялись, он уже представил себе, как его поймают и казнят, или не поймают и он будет приходить на могилу дракона и совершать что-нибудь из разряда вандализма. Плевать на надгробие, например.

Керналион на последний выпад никак не отреагировал. Граф с его нынешними навыками, даже если и постарается, никак не сможет навредить герцогу Ибениру. Ну, если, конечно, яд Грантака не притащит, но, очевидно, переселенец не пойдет на подобную подлость.

— Скоро все соберутся, посидим тут еще полчаса и пойдем. — бросил дракон, медленно потягивая чай.

— Да, герцог. — отрешенно кивнул Степан.

Вампир бесил своей… правильностью что ли. Ну вот разве может вампир быть правильным?

А этот, зараза, был. Никаких манер, и речь идет даже не про те, что прививают аристократам с детства, никаких знаний о мире, глупые и необдуманные поступки, какой-то нездоровый альтруизм, присыпанный сверху крошевом эгоизма.

Кифен почти ничего не делал правильно: прокололся на первом рейде, подвел в Априоше, связался с черным рынком, но дракон понимал, что у