вампира нет злого умысла. И пусть “не хотел” не вернет к жизни тех, кто умер из-за халатности, незнания или другой причины, граф Вальдернеский всё ещё оставался… правильным.

Человечным, даже если это и прозвучит смешно, ведь говорим мы про вампира.

Герцог с неприязнью подумал, что Кифен, наверно, навсегда таким и останется, вампир уже запачкал руки кровью и дальше будет лишь хуже, но темный, потухший взгляд графа, казалось, превращал его из бесчеловечного монстра обратно в простого смертного, с сердцем и совестью.

Дракон не понимал, почему Вальдернеский оставлял столь смешанное впечатление, возможно дело в менталитете другого мира?

Ибенир невольно взглянул на люстру: вампир сидел как раз под ней, и если она вдруг упадет, то непременно снесет праведную графскую башку. От этой мысли стало грустно, да и Кифена как-то жаль.

— Ты действительно больше не хочешь быть графом? Пусть это и не самый высокий титул, но и его добиться непросто. А ты собрался отказаться даже от перспективы возвращения на свой пост. — вампир лишь слабо усмехнулся на вопрос. Степан уже ничего не хотел: ни быть графом, ни существовать вообще.

— Герцог, до попадания в ваш мир я был обычным человеком. Я далек от власти, всё это… непонятно и дико для меня. Я даже не до конца понимаю кто я сам. Вампир ли? Да и что значит быть вампиром? — иногда он размышлял о том, как сильно отличалась бы его жизнь от нынешней, стань он обычным человеком, а не вампиром. Увы, прогнозы всё так же оставались неутешительными.

— Ты слишком много думаешь о ненужном. Кровь пьёшь — значит вампир, всё просто.

Дракону было не понять терзаний графа, впрочем, он и не пытался, у герцога и без того полно дел.

— Но мне это не нравится. — слабо, уже смирившись со своей участью, пробормотал попаданец. Он не хотел быть вампиром больше всего на свете.

— Больной вампир. Что поделать, в семье не без урода, да? — развел руками дракон, весело улыбнувшись.

— Кажется, нам уже пора. — сцедил сквозь зубы граф, вставая.

Дракон повернулся к графу и нахмурившись, серьезно проговорил:

— Да. И кстати, Кифен, если ты сегодня погибнешь, я казню твою кормушку и ту вампиршу, за которой ты бегал. — Степан опешил и замер на месте.

Он ослышался? Или дракон что-то выпил?

— Что, постите? Какое они имеют к этому отношение? — сердце неприятно кольнуло.

Он был бы не прочь не вернуться с рейда, не желал вспоминать о Маниэр, и уж тем более не собирался так нелепо погубить ее.

— Самое прямое. — герцог поправил съехавшие ножны, — Они не позаботились должным образом о твоем ментальном состоянии, ты настолько несобранный сегодня, что не удивлюсь, если тебя сожрут. А виноваты в этом будут твоя невеста вампирша и кормушка.

Герцог не шутил и Степан зло закрыл глаза рукой, тяжело выдохнув.

Больной ублюдок.

— Она помолвлена с другим, перестаньте называть ее моей. — холодно отрезал граф.

Ибенир хмуро глядел на вампира: подохнет же, сам под атаку подставиться, если не надавить, если не дать причину выжить. Этот жертвенный говнюк с того света вернется, лишь бы другие не пострадали по его вине, и это то, на что сделал ставку Керналион.

Ведь Кифен Вальдернеский не должен умереть.

— Да что за страсти у вас там творятся? — скривился герцог, — Мне плевать, кто она и кем кому приходиться. Но раз твоя голова забита мыслями о ней, то и твоя потенциальная смерть будет ее виной.

Ибенир оставался непреклонен: ему нужен живой и, будет прекрасно, если еще и целый граф. Кифен же, судя по взгляду, явно не прочь подохнуть, глаза едва ли можно назвать живыми.

— Давайте просто сойдемся на мнении, что я не умру. — со вздохом ответил Степан. Сил спорить с драконом не было, впрочем, настроения тоже. Им всё равно осталось потерпеть друг друга лишь пару дней.

— Уж постарайся. Иначе из меня Сабиан всю душу вытрясет. — проворчал дракон, болезненно потирая шею. Больше, чем гнева Сабиана, он опасался волнений, которые поднимутся среди народа, если граф Вальдернеский неожиданно умрет за несколько суток до лишения титула.

До плаца они дошли в полном молчании. Герцог прикидывал, что может произойти, если Кифену всё же ударит в голову свести счеты с жизнью.

Первое, о чем действительно стоило переживать — темные маги. Эти сволочи не упустят шанса навести шороху, распустят слухи, посеют смуту среди народа, окончательно рассорят вампиров с остальными и, когда сдерживающая сила в виде Вальдернеских исчезнет, начнут полномасштабные действия.

Степану на политику было плевать: он, можно сказать, уже вышел из игры.

Попаданец пребывал в каком-то заторможенном состоянии, а мысли будто превратились в кисель, и он почти не помнил ни построения, ни куда открыли портал, ни как они переместились.

Очнулся Степан, когда Ибенир оттолкнул его, едва не потерявшего голову из-за монстра. Поле боя явно не место для прокрастинации и депрессий.

Герцог оказался неожиданно прав: первые пять минут граф никак не мог собраться, чудо, что не помер. Увы, “чудо” было драконом, недовольно прикрывающим зад рассеянному вампиру. И да, это метафора. Но подставляться под атаки вместо временно недееспособного графа удовольствие так себе.

Глава 57, про тех, кого кусали монстры

Монстров было куда больше, чем Ибениру докладывали разведчики.

Нехватка магов и воинов стала ощутимой с первых минут, и дракон дико злился: монстры напирали так рьяно, что возможности на секунду отвлечься и вызвать подкрепление не было. Оставалось надеяться, что Сабиан успел связаться с боевыми магами, прежде чем присоединился к бою.

Да уж, такие ситуации Керналион ненавидел больше всего. Маг махнул рукой, очертив в воздухе круг искрящимися магией, и кивнул.

Дракон стиснул зубы. Подкрепление всё же вызвали, но когда оно прибудет — неизвестно, дотянуть бы до того момента. Герцог бегло оглянулся: воины и маги с трудом удерживали оборону, линия защиты постоянно прорывалась, и если б не Сабиан, прикрывающий их спины, в живых здесь остался б разве что маг, да герцог, но и