И вот в назначенный день Осберн, улыбаясь, пошёл на встречу с ней, счастливый и свежий, словно роза. Эльфхильд выглядела такой же весёлой, и когда они встретились, она, хлопнув в ладоши, как делала когда-то, когда была ребёнком, воскликнула:

– Ах! Вот и воин-менестрель, с уст которого готовы сорваться истории, а значит, следующий час будет радостным!

И так оно и было.

Той осенью они встречались очень часто, и Эльфхильд всякий раз просила у юноши какой-нибудь дар. На следующей встрече это были подарки, привезённые Осберном из торгового города, ибо занятый мыслями о девушке, он совершенно забыл о них в первый раз. В разговорах об этих вещицах время проходило весело, юноша переправлял их на другой берег с помощью своего лука, а девушка наряжалась в них, и затем вновь продолжались разговоры. Однажды Эльфхильд упросила юношу надеть на встречу крепкие доспехи, трофей из Дальней долины, возлюбленный не мог ей отказать, и в следующий раз, шагая вдоль освещённого солнцем речного берега, был похож на сверкающую глыбу льда, спешащую по реке в оттепель, когда на Сретение Господне ярко светит солнце. Тогда придумали милую забаву: доспехи по частям снимались, каждый из них назывался, затем надевался вновь, и всё повторялось.

Так проходили дни, и настала зима. Влюблённые всё так же часто виделись друг с другом, и мороз, снег или другая дурная погода не были им помехой. Когда же наступила весна, встречи стали только ещё желаннее. К тому времени страхи Осберна перед тем, что Эльфхильд могут похитить, уже почти прошли, хотя и следует сказать, что его сердце часто ныло и томилось желанием принять девушку в свои объятия. Но почти всегда ему удавалось сдержать печаль в своём сердце, правда, иногда она прорывалась, и тогда Эльфхильд бывала тронута, ведь, как она сама говорила, она могла видеть его мучения собственными глазами. Как-то раз, когда они долго не виделись и девушка не могла его утешить, она при встрече заметила, что он выглядит так худо, словно собрался умереть на её глазах.

Влюблённые были нежны и добры друг к другу, и всё в них казалось милым в те первые дни их взросления.

Когда же настал апрель, пришли новые вести. Одним ранним утром, торопливо войдя в пиршественный зал, Стефан Едок громко закричал:

– Берите луки, луки! На поле все, кто есть в этом зале, а особенно ты, Осберн Капитан!

И крепкие мужи Ведермеля повскакивали со складных кроватей и сундуков, а Стефан вновь и вновь призывал их к оружию, Осберн же тем временем уже надевал свою кольчугу, беря в руку лук и вешая за спину колчан.

Все собрались вокруг него и Стефана посреди зала, и тогда Осберн спросил, что случилось.

– Близится большое дело, – ответил Стефан. – Только как же с ним справиться? Нет мира в долине, хоть и лишь на западном берегу.

Осберн коротко и отрывисто произнёс:

– Вы, Оттер, Саймон, Лонгдир, Алисон, берите коней и быстрей скачите вниз по Долу, заворачивая в каждое поселение. Просите всех собраться к берегу потока, взяв с собой луки, пращи да любое другое метательное оружие. И чтобы люди не стояли кучками как придётся, а вытянулись в линию, оставив между стрелками сколько нужно места. Скажите, чтобы ни единой стрелы не осталось дома – а вскоре, со стрелами врага, у нас будет и того больше – но пусть и не стреляют, если не уверены, что попадут. Торопитесь, вы, четверо! Прочие же следуйте за мной, ибо мы пойдём пешими, чтобы не тратить понапрасну время и чтобы удобнее было стрелять.

Все пошли к воде: двенадцать человек, каждый из которых держал в руке лук да имел добрый запас стрел. По дороге Осберн сказал тем, кто был рядом с ним:

– Растянитесь, пусть не видят, сколько нас, и пусть враг не знает, что у вас луки, чтобы он не боялся и приблизился к реке. Но не стреляйте, пока они не атакуют, чтобы не поразить мирного жителя.

Воины подошли уже так близко, что видели, как по тому берегу ездят всадники. Было понятно, что все они чужаки, да и доспехи на них были чужеземные, и шлемы из блестящей стали, и в руках длинные копья с лёгкими древками, а ещё у многих короткие луки, чтобы удобнее стрелять верховым, да за спиной вместе со щитами колчаны.

Не успели воины Ведермеля подойти к кромке воды, как группа тех чужаков, числом около двух десятков, с криками и воплями приблизилась к ним. Всего же было их около двух сотен, тех, кого удалось разглядеть. Когда всадники остановились у потока, один из них (а по позолоченному доспеху и оружию можно было решить, что это их предводитель) поднял копьё и, потрясая им, что-то прокричал. Казалось, это были слова, но так как его языка не знали, то и не поняли, чего же он хотел. Впрочем, голос его звучал повелительно и угрожающе. Тогда по указанию Осберна Стефан, стоявший неподалёку, выудил из своего заплечного мешка лоскут белой ткани, прикрепил на копьё и высоко поднял его, чтобы показать готовность вести переговоры. Вместо ответа вождь всадников и его окружение захохотали. А потом вождь перехватил посередине своё копьё и сделал движение, словно собираясь его метнуть. Впрочем, поток здесь был слишком широк, чтобы перебросить через него копьё. Тогда один из его воинов снял с плеча короткий лук, приставил к тетиве стрелу и повернулся к вождю, словно спрашивая позволения. Вождь кивнул в знак согласия, а Осберн быстро произнёс:

– Стефан, прикройся! Это тебе. Если он пустит стрелу, то и мы стреляем – это враг.

В тот самый момент полетела стрела, и Стефан закрылся щитом. Тогда воины Ведермеля, испустив крик, натянули луки. Осберн выстрелил первым, и стрела его поразила вождя всадников в глаз – тот замертво свалился с коня. Попал и Стефан, он целился в того, кто сам чуть раньше пустил в него стрелу, и ещё трое врагов пали при этом первом залпе, не считая троих раненых. Ведермельское угощение пришлось чужакам настолько не по нутру, что они сразу же обратили к реке спины и умчались прочь, подальше от стрел, впрочем, потеряв в бегстве ещё двух воинов и трёх коней.

Осберн остановил своих людей на короткое время, выжидая, не приведут ли враги подкрепление, чтобы продолжить игру. Но чужаки оказались слишком хитрыми, они собрались вместе и поскакали вниз по долине.

Воины Дола так и не увидели ни одного из своих западных соседей, и Осберн сильно беспокоился, когда думал, что грабители направились в сторону Холмов Хартшоу. Если так, то лучшее, на что он надеялся, это на возможное бегство Эльфхильд из дома в какой-нибудь другой дом или даже в лес, который был хорошо ей знаком.

Тем временем он приказал своим воинам незаметно спуститься вниз по течению вдоль потока. Осберн сказал:

– Если и возможно чем-то помочь с нашего берега, мы поможем, а для этого нужно скорее собрать жителей нижних поселений, составив отряд побольше. Жаль только, что разбойников защищает эта водная преграда.

И вот воины Дола пошли по берегу реки. Время от времени кто-то из грабителей поворачивал к потоку, чтобы взглянуть на отряд и пускал в их сторону стрелу, впрочем, не нанося никакого вреда. Наконец, когда люди Осберна уже приближались к Излучине Расколотого холма, часть неприятельского отряда направилась к реке, но немногим более половины его всадников продолжили путь вниз по долине. Как раз в это время к воинам Ведермеля присоединилось множество людей из селений, что лежали ниже по течению, это всё были крепкие ребята, хорошо владеющие метательным оружием.