как княжеский род. А ведь если речь идёт не о тотализаторе, то симпатии толпы всегда на стороне дерзкого и слабого.

Играться в это можно было сколь угодно долго, но…

— Хватит! — наконец не сдержался Серёжка Серафимович. — Прекратите этот цирк! Вызываете меня на дуэль⁉ Прекрасно! Я принимаю вызов!

Вот я и взял тебя за жопу, — тут же подумалось мне.

— И раз уж вы называете себя дворянами, то и ведите себя соответствующе! Разберёмся сами, без посторонних глаз! — и под вспышки фотоаппаратов двинулся прочь из зала.

— Найду тебя, — одними губами сказал я белобрысому юристу и игриво подмигнул, после чего тот тоже резко засобирался.

Бах-бах-бах! — простучал молоток Баскакова, который последние полчаса провёл в роли зрителя и не лез в наши разборки… ну… хотя бы потому, что хоть и был Главным Судьёй Империи, всё равно не имел на это права.

Ну а сейчас…

Сейчас мы, — немножечко с бодуна, не без этого, — ждали Кольцовых и фотографировались с китайцами.

— Премного благодарен! — поклонился батя и очередная пятихатка исчезла в бездонном кармане его сюртука. — Как думаешь, за кого они меня принимают?

— За графа Узкого, наверное, — ответил я.

А батя задумался. Не оценил моего тонкого юмора.

— Ты помнишь, что нужно сказать?

— Помню, конечно, Ярик. За кого ты меня держишь?

— Добрый день, — я аж вздрогнул от неожиданности.

Кольцов появился как-то уж слишком резко и неожиданно. Одет он был совсем не так, как батя. В лёгкую белую рубашку и брюки. Пришёл один, как мы и договаривались, хотя я прекрасно сознавал то, что случись преждевременная заваруха — из липовой аллеи тут же повыскакивает целая армия.

— И вам не хворать, Ваше Превосходительство, — поздоровался батя.

— О. Ничего себе, — с бесстрастным выражением лица сказал Серафимович. — «Ваше Превосходительство». За ночь подтянули этикет? И приоделись, как я посмотрю…

— А давайте без говна и сразу к делу? — предложил я.

— А давайте. Итак, вы вызвали меня на дуэль. Вы, — Кольцов ткнул батю пальцем прямо в грудь, отчего тот аж отшатнулся. — Именно вы. Надеюсь, не станете это отрицать?

— Не стану, — батя попытался выдержать взгляд Кольцова, но вынужден был отвлечься и сделать жест «кыш-кыш-кыш» в адрес очередной китаянки, которая полезла к нему фотографироваться.

— Я в свою очередь вызов принял, — продолжил надменный ублюдок. — Право выбора оружия в таком случае остаётся за вами. Сделайте милость, голубчик. Просветите, что же это будет?

— Гы, — батя озорно улыбнулся и не смог сдержаться, чтобы не подмигнуть мне. — Просвещу, Превосходительство, уж будь уверен. Я свой выбор уже давно сделал…

Тут батя по канону выдержал театральную паузу. Возможно, самую театральную из всех театральных пауз в мире.

— Мы будем драться на сыновьях…

Глава 6

Про сатисфакцию

— Ха-ха, — всё так же надменно и равнодушно сказал Кольцов. — Очень смешно.

Но испуг в глазах промелькнул. Я его видел. Обычный такой человеческий испуг отца в тот момент, когда плохие дядьки, — а именно такими мы и были по отношению к нему, — хоть словом упоминают его детей.

А дети у Серёжки Кольцова, конечно же, водились. И сыновья, и дочери.

В момент своего входа в репродуктивный возраст, всем вокруг уже давно было понятно, что Сергей Серафимович унаследует род. И ему, как наследнику, тоже нужны были свои наследники; вот и старался.

Множился, скот такой. Продолжался генетически.

И был у него как раз-таки один совершеннолетний сынулька, — по задумке следующий глава рода Кольцовых, — Сергей Сергеевич. Ровесник моего нынешнего тела. Представитель золотой молодёжи, клубный тусовщик, стритрейсер, любитель продажных женщин и завсегдатай элитных дворянских КВД, — не уверен в существовании подобных заведений, но не по полису же ему свою благородную гонорею лечить, верно?

Короче говоря, гнилой мальчишечка.

Таких хочется не просто убивать, а ещё и пытать предварительно. Хотя! Крест на нём ставить всё-таки рано. Во-первых, это у нас, перерожденцев, в восемнадцать лет мозги на месте, а у живущих свою первую жизнь ребятишек, которые ко всему родились с золотой ложкой во рту, ожидаемо — нет. Во-вторых, думается мне что Сергей Серафимович в скором времени возьмётся за воспитание будущего князя. Ну и в-третьих, не моё это дело, если уж совсем честно. Чужая семья, чужие дети…

Меня сейчас касается лишь то, что Сергей Сергеевич у нас маг в зачаточном состоянии. То ли семёрочка, а то ли ещё ниже.

То есть…

Шансов нет. Ни против меня, ни тем более против Лёхи. И когда батя предложил Кольцову «подраться на сыновьях», тот услышал что-то вроде: «а давайте выпустим вашему чадушке кишки без права на реабилитацию?».

— Ничего смешного, — продолжил наседать батя. — Выбор оружия за мной, и я выбрал. Изволь подчиниться, Превосходительство.

— Не изволю. Ты должен выбирать оружие, а не бойцов. Это бред.

— Не бред, а прецендент.

— Не будет этого, — Кольцов скрестил ручонки на груди. — Предлагаю перенести дуэль до тех пор, пока у тебя не появится вменяемого предложения.

— Так-так-так, — тут уже и мне было что сказать. — То есть ты считаешь, что предложение барона Апраксина невменяемо. И я даже знаю почему. Всё дело в том, что любой из сыновей Апраксиных в честном бою разорвёт в клочья любого из твоих сыновей…

— Послушай, ты…

— Да-да-да, — перебил я. — Всё именно так. И вообще не важно, что это будет — магическая схватка или по старинке на пистолетах. Хоть рукопашная, хоть на мечах, хоть на ножах, да хоть на мясорубках… это будет не дуэль, а казнь.

— Так…

— Дай договорю-то, а? Красиво же слагаю, готовился ведь, — Сергей Серафимович потихонечку начал выходить из себя, но действительно слушал с интересом. — Так вот. Ожидаемо, что ты такого исхода не допустишь, верно?

Кольцов поджал губки, нахмурился, но всё же ответил:

— Именно.

— И я тебя прекрасно понимаю! Но и ты меня пойми, Превосходительство. Я не допущу исхода, при котором ты порубишь в фарш моего драгоценного родителя. Так что давай взглянем на вещи трезво, а? Так, чтобы разговор человечий получился, а не меряние письками?

— Послушайте, неуважаемые, мне всё это начинает надоедать и…

— Повторяю: либо мы сейчас поговорим по-свойски, без