class="p1">Было немножко странно очутиться на высокой зыбке между небом и землёй. Пронёсся сыроватый ночной ветерок, и приятно закачало. Потом настала такая тишина, что казалось, будто всё кругом приготовилось кого-то внимательно слушать. Уж не меня ли?

Я смотрел на яркозвёздное небо, долго смотрел и улыбался одной звёздочке, что лучистее и больше была других подруг. Долго улыбался ей.

Словно мать, сосна заботливо покачивала меня на добрых руках, а тёмная ночь рассказывала колыбельную сказку:

— Ш-ш-ш… ш-ш-ш…

А я — хитрый — качался, слушал сказку и всё-таки не спал — всё смотрел на неё…

И вдруг с неба, откуда-то справа, упала яркая звезда. Я почему-то вздрогнул: стало жаль её, бедную… Немного погодя снова быстро скатилась с Млечного Пути другая звёздочка и как раз из того места, где сияла моя… Ах, нельзя же так!

А потом ещё блеснула одна. Что это такое? Я не выдержал и крикнул в небо:

— Эй, кто там бросается звёздами?

Эхо раскатилось гулко по лесу: «…а-ами». Крик как будто подействовал: больше никто не бросался звёздами, и я успокоился.

Словно мать, сосна заботливо покачивала меня на добрых руках.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Василий Климов

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Легостай

⠀⠀ ⠀⠀

⠀Жили-были дед да баба. Была у них курочка ряба. Несла им в год по яичку, но по яичку не золотому, а простому.

Это присказка, а сказка впереди.

Было у стариков три сына: двое — добрые работники, а третий, меньший, — лентяй из лентяев. Его так и звали — Легостай, что значит ленивец.

Добрые работники пни корчуют, а Легостай лежит себе на печи да тараканов на нитку нанизывает. Всё чёрного метит поймать. Поймает одного, спрашивает:

— Конём хочешь быть? Будешь служить мне?

Смолчит таракан — не бывать ему живу, попадает на нитку.

Ругается дед, ругается баба:

— И в кого дурачина такой уродился? Ни в мать, ни в отца. Все люди как люди, ты один — Легостай: не сеешь, не жнёшь, а кривого счастья ждёшь.

Сопит Легостай, не спорит, а всё по-своему делает.

Скоро ли, долго ли охотился Легостай — высунулся из запечка большой чёрный таракан. Усища — что рога у быка. Ухватился за них Легостай, а таракан раком пятится, тащит ленивца в свою нору. У таракана из глаз искры сыплются, того и гляди стена вспыхнет.

— Погоди, — говорит Легостай, — я тебе рога обломаю.

А усач всё назад, всё назад. Вот-вот сорвётся Легостай в запечную дыру, слопает его тогда чёрное страшилище. Упёрся Легостай ногами в стену, в три погибели согнулся. Не стерпело страшилище, взмолилось:

— Твоя взяла, Легостай: хил я ноне. Пощади меня, большой выкуп дам.

Смекнул ленивец, что поживиться можно, и говорит:

— Пусти меня в твоё поганое царство, да чтобы мне подчинялась вся твоя нечисть.

— Чего хочешь возьми, а этого не требуй. Осилил ты меня, а с моим царством не управишься.

— Так и быть, — говорит Легостай, — не пойду в твоё царство. Дай мне трёх вороных да избу новую поставь. И чтобы я каждый день сыт был.

— Приходи в полночь, как первый петух прокричит, на крутояр, что у Чёртова озера. Свистнешь трижды — и жди моего выкупа.

Отпустил Легостай чёрного таракана, сам спать завалился. Проснулся в полночь, слез с печи. Страшно одному идти, разбудил братьев, рассказал им про всё. Рассердились братья, надавали Легостаю тумаков, дурнем обозвали и опять спать легли.

Подождал Легостай немного и снова братьев трясёт, по коню за услугу обещает. Очухались братья, сказали:

— Ладно, пойдём. Но коли ты, дурень, соврал, шкуру с тебя спустим.

Шли, шли — к озеру пришли, на крутояр взобрались.

Свистнул Легостай — волки завыли. У братьев мурашки по спине забегали. Второй раз свистнул — только лес застонал. Третий раз свистнул — ветер поднялся, земля загудела. Появился перед ними мохнатый карлик, такой маленький — чёрный сморчок да и только. Спросил карлик:

— Что вам угодно, люди?

— Пришли за обещанным, — ответил ленивец.

— Так возьмите его: вот оно, — сказал карлик и показал в сторону.

Обернулись братья, видят: два коня к дереву золотыми цепями привязаны. Не кони, а чистое загляденье.

Бросились старшие братья к вороным, распутали цепи золотые да поводья шелковые, сели верхом и — умчались.

Озирается Легостай, своего коня смекает, да нет его. Остался один жеребёнок; ни дать ни взять — вислоухая собачонка.

Загрустил Легостай: обманули его братья. Да делать нечего. Хоть бы жеребёночка-то взять, ан и узды на нём нет.

Только подумал так, а карлик ему говорит:

— Не печалься, Легостай. Вот тебе уздечка. Да смотри, не доверяй её никому, при себе держи. А теперь поезжай, братьев догоняй.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Не успел сказать это карлик — жеребёнок скок под Легостая и понёс, понёс. Едва удержался на коньке Легостай, хорошо — успел ухватиться за гриву.

В один миг прилетел Легостай домой. Воронка под крыльцо спрятал, уздечку на сеновал бросил, а сам на печку забрался.

Тут вскоре и братья приехали. Звенят цепями золотыми, шуршат поводьями шелковыми. Поставили коней в ограде (конюшни-то не было), да и в избу. За Легостаеву душу молятся: спогинул-де брат-дурень, наверное, в том озере нечистом. А Легостай из-за трубы голос подаёт: жив, дескать, на печи он.

Спросили братья, как он раньше их вернулся домой.

Ничего не сказал Легостай про конька, а принялся братьев ругать, почему его в беде бросили.

Рассердились братья. Избили Легостая, выбросили за двери да ещё пригрозили, чтоб он о конях никому не сказывал.

Посмотрел Легостай под крыльцо, а там и духу конского нет. Вспомнил он про уздечку, взял её в руки. Откуда ни возьмись — вислоухий Воронок появился и голосом человеческим молвит:

— Что угодно, хозяин?

— Свези меня в вольную вольницу, где нет завистливых и жадных, где люди друг друга не обижают, сёстрами да братьями называют.

— Трудную задачу ты задал, — говорит Воронок. — Не знаю я, есть ли где вольная вольница. Но не печалься: отпусти меня на три дня и три ночи, я обо всём разузнаю. Только не трогай уздечки, не тревожь меня в это время.

Отпустил Легостай Воронка. Пришёл в избу, братьев упросил, чтоб его на печку пустили.

Проходит день, проходит другой. Лежит Легостай на печи, в потолок поплёвывает. Вот и