Если только захочу —

Я Вагака проглочу!

⠀⠀ ⠀⠀

Хвать — и проглотила его.

Сидит Вагак в тёмном акульем брюхе, ворочается:

— Выпусти меня, я в лапту хочу играть.

Акула брюхо поглаживает, улыбается:

— Глупый ты, Вагак. Как же я тебя выпущу, если я тебя съела?

— Тогда я обижусь.

— Пожалуйста, хоть лопни от обиды.

Надулся Вагак. Так надулся, что у акулы бока распёрло. Она не нарадуется: «Теперь никто не назовёт меня голодной. Вон я какая толстая!»

— Хватит! — кричит она Вагаку.

— А выпусти!

— Вот ещё чего придумал!

Совсем обиделся Вагак. Поднатужился он изо всех сил и так надулся, что акула взвизгнула и завертелась:

— Перестань! Мне бо…

И лопнула. Как большой мяч.

Вылез из неё Вагак и покатился к своему домику.

Увидел его морской петух и радостно закукарекал:

— Аку-ку-лу уко-ко-шил!

Подскакал к Вагаку морской конёк и просит:

— Ну пожалуйста, ну прокатись на мне верхом!

И другие рыбы окружили Вагака, поздравляют.

С тех пор в тёплом море никто не дразнит Вагака, рыбы с удовольствием принимают его играть в лапту или в футбол.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Молния на кочерге

⠀⠀ ⠀⠀

Внучка моя Ленушка рассердилась и сказала:

— Поймать бы её и закрыть в подполье. Пускай в темноте сидит.

— Поймаю, — решил я.

Надел рукавицы, полез на крышу и стал караулить.

Хлестал дождь, студёный, с градом. Как горох, барабанил по крыше и по моей спине.

Вдруг сверкнула молния. Я схватил её за хвост и скрутил в кольцо. Заизвивалась она, зашипела, застреляла в лицо синими красками.

Принёс я её домой и бросил в подполье.

Сели мы с Ленушкой чай пить. Жевали баранки с мёдом, слушали, как шуршит под полом молния, и радовались. Ни у кого на свете нет собственной молнии. А у нас есть! Захотим — будем на ней лепёшки печь, захотим — верёвку сплетём.

Почувствовал я — что-то горячее ткнулось мне в ногу.

— Смотри! — испугалась Ленушка, и чай у неё выплеснулся на платье.

Из-под сапога у меня торчал хвостик молнии. Прожгла она дыру в полу и выползает, как змея.

— Кыш, такая-сякая, немазаная-сухая!

Топнул по ней каблуком! Спряталась. И в другом месте высунулась. Внучка забила её молотком обратно. Словно гвоздь. А она уже за моей спиной шуршит, прожигая дырку…

И началось! Заскакали мы с Ленушкой по комнате. Еле успеваем назад молнию загонять. Пол на решето стал похож, весь в дырках. Стулья в доме опрокинуты, шкаф на боку, и кровать кверху ножками!

Ленушка запыхалась, бегать больше не может.

— Мышеловку надо поставить, — зашептала мне она. — Как сунется в неё молния — тут её и прихлопнет.

— А может быть, лучше водой её окатить, чтоб остыла?

Только выползла молния в новую дырку — я из ведра на неё плеснул. Зашипела она, как раскалённый прут, изогнулась и вдруг стрельнула в печку. Ленушка едва успела наступить ей на хвост. А другим концом она уже из трубы вылезла и мотается над крышей.

Сосед наш монтёр Серёга увидел в окно огненный хвост над нашей трубой и подумал, что пожар. И побежал звать пожарников.

Еле-еле вытянул я молнию из печки и намотал её на кочергу. И задумались мы: что делать с ней дальше?

— Может быть, выпустим? — сказала Ленушка.

— Нельзя, все трубы перебьёт.

— И дома держать нельзя, потому что жить с ней сплошное мученье.

— Несчастные мы люди.

— Самые разнесчастные на свете.

Ленушка заплакала. И у меня защипало в носу. И пошли мы, вздыхая, на улицу.

Гроза уже кончилась. В бурых лужах плавали щепки и листья. Из-за леса краешком выглядывало оранжевое солнце.

Я утирал бородой слезинки и нёс кочергу, обмотанную молнией. Та ворочалась, шипела и стреляла синими искрами, как большой бенгальский огонь.

Мы спустились к реке и сели на перевёрнутую лодку. Река была оранжевой от солнца. Над ней висели провода, а по обоим берегам стояли смолистые столбы.

— Если растянуть молнию над рекой и привязать к столбам, она будет светить лучше всяких лампочек, — придумала Ленушка.

— Конечно. И ночью можно будет рыбу ловить!

— И мы от своей беды избавимся!

Ленушка так обрадовалась, что чуть не оступилась в воду.

Нашли мы проволоку, я влез на столб и прикрутил к его вершинке один конец молнии. Потом переплыл реку, разматывая её с кочерги, как нитку с катушки, и крепко-накрепко к другому столбу примотал. Повисла она над рекой, как синий огненный ручеёк, и светила ярко-ярко.

Пошли мы с Ленушкой домой, чай допивать.

И вдруг услышали звон пожарного колокола. С горы прямо к реке примчалась красная пожарная машина. С неё спрыгнули десять пожарников в касках с медными гребешками и монтёр Серёга.

— Провода горят! — закричали десять пожарников и приставили к столбу десять лестниц.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Что они хотят делать?

Монтёр Серёга влез по лестнице на столб и остриг молнию монтёрскими ножницами. Упала она в реку и разрубила её пополам.

Десять пожарников разинули рты, а монтёр Серёга обнял столб и боялся слезать.

А молния шипела и хлестала по воде.

— Ловите её! — закричал я пожарникам. — А то она всю реку выхлещет. Это же молния!

Десять пожарников надели рукавицы, прыгнули и поймали молниевый хвост. Вместе мы смотали её снова на кочергу. Десять пожарников сняли каски с медными гребешками и вытерли потные лбы.

Сказали мне:

— Привязывать молнию к электрическим столбам строго воспрещается. И на кочерге носить воспрещается. И дома держать воспрещается.

— А куда же мы её денем? — рассердилась Ленушка.

— В землю заройте.

— Выползет.

— В реку бросьте.

— Река выкипит.

Десять пожарников развели руками.

Монтёр Серёга пожалел нас и сказал:

— Отдайте мне. Я отнесу её на электрический завод и что-нибудь придумаю.

— Пожалуйста, — обрадовался я, — бери вместе с кочергой!

Дома мы с внучкой выпили целый самовар чаю. Даже не заметили, что пили без мёда. Всё равно чай показался сладким.

Мы смеялись над тем, что пол у нас в дырах и похож на решето. А потом крепко уснули.

Кончились наши несчастья!

Приснилось мне, будто у монтёра Серёги молния вырвалась и снова стала стрелять по трубам. А Серёга скакал за ней по крышам с кочергой и не