— Спасибо, я обещал отдать полцарства тому, кто вылечит меня, и свою дочь в жёны.

У царя — не у нас, всё готово, долго ли свадьбу сыграть.

— Эй, министр, — призывает царь. — Вымойте моего спасителя в бане, переоденьте. И будем играть свадьбу.

А у того министра был сын-жених. И хотелось министру женить его на царской дочери. Вызвал министр стражу и велел запереть мужика в тюрьму.

Сидит мужик в темнице, повесил голову, горюет и думает: «Не надо было выпускать змея из ящика. На свою бедную головушку пожалел я его».

И вот ночью, когда мужик вспомнил про змея, слышит он, что кто-то ползёт к нему. А змею что — он может в любую щель пройти.

— Ну, как живёшь?

— Да вот в тюрьме, как видишь, пропадаю, и всё через твоё счастье.

— Ладно. Не тужи. Не сумел ухватить счастье в тот раз — в другой не сплошай. Сейчас я приду к царю и укушу ему другую ногу. Требуй, что надо. Пришлют за тобой тройку лошадей — ты на неё не садись.

Исчез змей. Сидит мужик, ждёт: что-то будет?

Укусил змей в другую ногу царя. Занемог царь, день и ночь ревёт.

— Приведите, — молит царь, — приведите того, который меня лечил!

— В тюрьме, — говорят, — он сидит.

— За что в тюрьме?

Министр и отвечает:

— Да вот, отказался от вашего полцарства и царскую дочь не желает брать в жёны — за то и посадили и даже в бане не вымыли.

— Приведите его, приведите! — просит царь.

На тройке лошадей за мужиком пожаловали. Приходит к мужику в тюрьму сам министр, зовёт скорей в царский дворец. А мужик ему и говорит:

— Не привык я, ваше высочество, на тройках кататься. Хочу, чтобы ты положил на спину седло и сам вёз меня.

Нечего министру делать — стал на четвереньки перед лекарем. Взял мужик в руки нагайку да как начал пришпоривать министра — хлесть! да хлесть! — так и приехал перед царские окна.

А царь ждёт не дождётся. Смотрит в окно и спрашивает:

— За что же это мой зять министра главного так обижает?

— А вот за что, — говорит мужик, — в тюрьму меня посадил да теперь опять собирается.

Вылечил мужик царя.

Отдал царь приказ казнить министра. Вымыли мужика в бане, нарядили в царские одежды и спроворили свадьбу. Весёлая была свадьба. Царь-то пуще всех на ней отплясывал.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Как я горох сторожил

⠀⠀ ⠀⠀

Посеяли мы горох на дальнем поле. Хороший уродился горох. Однажды пошли мы проведать его, а от гороха почти ничего не осталось. Весь он примят и поеден.

Посылает меня отец караулить горох, узнать, кто же его зорит. А чтобы не страшно было, дал он мне дедову винтовку, такую же мал-малопулечку, как и сам я.

Прихожу я на гороx и вижу: ходят по полю огромные длинноногие птицы. Стреляю — одна птица падает. Заряжаю ружьё, целюсь, бах! — вторая свалилась. Другие поднялись в небо и улетели.

Подхожу я поближе: журавли. Вот радость-то — двух птиц подстрелил! А что с ними делать, не знаю. Как их домой унести? В лузан не войдут — птицы большие.

Заталкиваю я их за пояс, волоку по земле, иду и вдруг слышу: ожили журавли, замахали за моей спиной крыльями. Замахали, вытянули шеи — и подняли меня над лесом. Полетели журавли, понесли меня всё дальше и дальше.

Достаю я ножик, разрезаю пояс — и падаю. Падаю и проваливаюсь в трухлявый широкий пень. Пытаюсь выбраться — и не могу: пень-то высок. Сижу я в дупле день, сижу другой и вдруг слышу: кто-то едет.

Подъехал мужик к дуплу и говорит:

— Вот это мне и надо. Хороший дымник из осинового дупла получится.

Значит, свалит мужик дуплистый пень, вытрясет из него труху, привезёт домой и сделает трубу, чтобы дым из избы выходил.

Взял мужик топор и начал подрубать пень. Поджал я ноги и не дышу. Обошёл мужик пень со всех сторон — закачалось дупло. Замахнулся мужик напоследок посильней, влетел топор в дупло — тут уж я не утерпел и закричал что было силы.

Испугался мужик, закрестился и убежал в лес. Я вылез из дупла, пошёл на свое гороховое поле, подобрал ружьё и отправился домой.

А дома меня уж потеряли. С ног все сбились — ищут. И в колокола звонили, и старосте говорили, и даже к земскому начальнику в город Чердынь гонца посылали. А я живёхонек-целёхонек.

Через несколько дней снова отправляет меня отец на дальнее поле. На поле всё спокойно. Иду обратно. Подхожу к дуплу. Оно уже свалено и привязано к волокушам: это две длинные оглобли. Лошадь в волокушах, а хозяина нету.

Жду-пожду — не идёт хозяин. Заморочало в лесу. Пошёл дождь. Забрался я в дупло, чтобы не вымокнуть. Лежу, долго ли, коротко ли, задремал и вдруг слышу: кто-то подходит к волокушам. Глядь — а это медведь. Медведь за лошадью пришёл. А она попятилась, вышла из хомута и убежала.

Ходит медведь, обнюхивает оглобли, я как рявкну — он рванул да и попал головой в хомут. Запрягся медведь, бежит по лесу. А я в дупле сижу, как в самолёте. Так и возил он меня по лесу, пока не приломал все оглобли.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Вот как я на медведе катался.

А кто не верит, может сходить в лес и посмотреть. То дупло и теперь на волокушах лежит. Да кому оно нужно? Трубы-то теперь у всех кирпичные.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Василий Каменский

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Между небом и землёй

⠀⠀ ⠀⠀

Намедни я захватил топор, бечёвку и побрёл в сосняк устраивать себе ночную спалку. В землянке спать надоело. Выбрал самую высокущую сосну на опушке и взобрался на неё. В развилье двух громадных сучьев и принялся вить себе ночное гнездо. Сучья крепко переплёл ветвями, перевязал бечёвкой, настлал травы и — спалка готова. Чудесно.