— Понимаю, — признала я. — Сейчас, например, они просят тебя остаться до темноты и потанцевать с ними.

— Они сами об этом заговорили? — восхитился маг.

— Ну, да, — подтвердила я, весьма удивлённая восторгом Рейнеке. — Русалки обожают танцевать, и счастливы, когда находится с кем. Так что им передать?

— Передай, что я буду счастлив принять их приглашение! — потребовал волшебник. Я просвистела его ответ в дудочку, а после, отложив её, повернулась к магу.

— Ты дурак, сын земли.

— Это ещё почему? — насторожился смертный.

— Потому, что жизнь тебя ничему не учит. Неужели ты не слышал о русалочьих плясках?

— Нет, — встревожился Рейнеке, однако по его глазам я поняла, что человек и сейчас по-настоящему не испугался.

— Может быть, ты принёс с собой ленты? Гребень? Зеркало? Сын земли, ты подумал, чем будешь выкупать свою жизнь?!

— Ясно, — спокойно ответил человек и, оперевшись спиной о ближайшее дерево, вытянул ноги. Вся поза его выражала полную расслабленность и беззаботность. — Ты снова завела меня в ловушку, не так ли?

— Я предупреждала тебя, — начала было я, но маг остановил мои возражения, подняв руку.

— Это всё неважно, Лика, дочь ветров. Лучше расскажи мне про обычаи русалок.

— А что тут рассказывать? Они дети воды, они появились из слёз создателя мира, как сильфы появились из вздоха, а эльфы — из смеха. Летом они выходят из воды по ночам и до одури пляшут на берегах своих жилищ — ручьёв, рек, озёр… Каждый смертный, который окажется здесь, будет затанцован до смерти, если только не откупится подарком. Они ужасно тщеславны и рады любой безделке. Правда, девушек они могут отпустить за честное слово, но горе той, которая не вернётся с обещанным! Но мужчине они не поверят, тут даже надеяться не на что.

— Так, может, мне сбегать на заставу за лентами? — уточнил маг. — Вряд ли, конечно, они есть у сторожей, но вдруг… Или я могу успеть вырезать гребень до вечера.

— Зачем? — удивилась я.

— Не хочу умирать, — вежливо пояснил маг. — Ты уж прости, Лика, если я срываю твои планы насчёт моей смерти, но мне совершенно не хочется сегодня прощаться с жизнью.

— Ты не срываешь планов, — улыбнулась я. — Только я не понимаю, зачем тебе бегать за лентами и гребнями, когда у тебя есть то, что русалки ценят больше всего.

— Гитара? — проследил мой взгляд смертный. — Ну уж нет! Лучше я сам утону, чем отдам им свою гитару!

— Вот глупый! — воскликнула я и, схватив дудочку, поспешила поделиться сказанным с ручьём, который давно уже гневно журчал, требуя посвятить его в детали разговора. Выслушав мой пересказ, русалки засмеялись так весело, как умеют смеяться только дочери вод. — Зачем тебе топить гитару? Ты можешь просто на ней сыграть. Для русалок нет ничего важнее музыки, им скучно плясать под одно только пение, а играть они не умеют.

— Тебе бы стоило сказать об этом сразу, — проворчал чёрный волшебник. Я пожала плечами.

— Если твоя игра и пение им не понравятся, тебе уже никто не поможет. Поэтому стоило припасти на всякий случай и другой подарок. Сейчас-то уже поздно бежать. Они знают, что ты заранее не озаботился.

— Обязательно было говорить! — рассердился маг. Я отвернулась и снова заговорила с ручьём. Мне было что обсудить с водными сестрицами и без смертного мужчины.

— О чём ты с ними шепчешься? — не вытерпел Рейнеке.

— Обо всём на свете, — повернулась я к нему. — Они рассказывают, новости, которые приносит ручей, а я — о том, что видела на берегу.

— И много ты видела? — немедля поинтересовался маг.

— Немного, — признала я. — Так я им и сказала.

— А они?

— Они видели многое, — честно ответила я. — Но тебе вряд и будут интересны новости ручейка.

— Не хочешь отвечать? — догадался маг.

— Не хочу, — помедлив, признала я. Я кое о чём попросила дочерей воды, и рассказывать об этом человеку не имело смысла.

— Твоё право, — медленно проговорил волшебник, пристально меня разглядывая. — Давай тогда поговорим про русалок. Это правда, что ими становятся утопленницы и девушки, которых они же сами заманивают на дно?

— Ты невозможен, сын земли, — всплеснула я руками. — Откуда ты взял эту чушь?

— Все так говорят, — пожал плечами Рейнеке. — Неужели неправда?

— Только эльфы могут принимать смертных и делать их частью своего народа! — рассердилась я. — Ни русалки, ни сильфы на это неспособны! Не знаю, о чём рассказывают люди, но дочери воды, разумеется, родятся от дочерей вод, и не пополняют свои ряды за счёт…

— Русалки ведь все женщины, — прервал меня Рейнеке. — Или среди них и мужчины водятся?

— Нет, мужчин среди них нет, — отвергла я это предположение. И, разумеется, волшебник немедля заинтересовался:

— Тогда как же у них рождаются дети?

— Всё-то тебе хочется знать, — досадливо проворчала я.

— А это тайна? — уточнил смертный, раздосадовав меня ещё больше.

— Да не тайна, просто…

— Не продолжай, я угадаю, — прервал меня человек. — Они рожают дочерей от тех мужчин, с которыми танцуют на берегу?

— Разумеется, — кивнула я. Рейнеке кивнул в ответ, но, словно бы не удовлетворившись собственным объяснением, продолжал на меня смотреть, и я добавила: — Они же не как люди… они икру мечут, эти русалки. Тысячи икринок — и эта только одна, а ведь в каждом ручье их живёт по две, по три, а ещё с морей приплывают…

— На нерест? — хмыкнул волшебник. Я снова кивнула.

— Ну… да. Русалки мечут икру только в пресной воде, и морским было бы худо, если бы их не пускали бы в реки и озёра.

— Тысячи икринок! — оценил Рейнеке. — За один год русалки должны бы заполонить весь мир. Или не все выживают? В воде ими кто-нибудь питается?

— А что толку? — отмахнулась я. — Даже рыбы сделаны из земли, но русалки — водные создания, и им ничего не сделается, даже если ты проглотишь её целиком.

— Значит, их не едят, — подытожил смертный. — Но что тогда? Как спасти мир от русалочьего засилия?

Против воли я засмеялась.

— Ты как скажешь… Икринка — это капелька воды, не более. Она должна пройти длинный путь, пока её не проглотит женщина, способная стать матерью будущей русалке. Уже познавшая мужчину, но не имеющая собственных детей — это обязательное условие. Такая женщина зачнёт и родит девочку, совершенно обычного ребёнка. Разве только глаза будут беспокойные, ну, и у воды будет просиживать стражу за стражей, но мало ли у кого какие причуды… А однажды весной, когда будет половодье, и дочери вод запоют особенно громко, дитя не вернётся в свой дом на суше — она уйдёт в воду и станет русалкой — такой, как ей и полагается быть по праву рождения.