– Стасик, скажи, я очень изменилась?

– В каком смысле?

– Во всех!

– Ну, изменилась, естественно. Выросла, похорошела,поумнела. А с чего это ты вдруг?

– Понимаешь, мне сегодня тетя Витя сказала, что я оченьизменилась, а по ее тону я поняла, что не в лучшую сторону. И потом… Я самасебе как-то не нравлюсь… Я стала какая-то пресная…

– Пресная? Что за глупости, сестренка?

– Нет, правда, я раньше себе всегда нравилась, атеперь…

– А теперь что? Сама себе разонравилась?

– Да.

– Это чушь, сестренка! Если хочешь знать, ты самаяклассная девчонка, какую я только знаю! Во-первых, ты красивая, у тебя отличнаяфигура, это во-вторых, а в-третьих, и, может, это самое главное, ты умная ихорошая. Между прочим, Валерка Каничев, мой однокурсник, уже ко мне подъезжал,нельзя ли, мол, твою сестру пригласить к нам на вечер, нельзя ли за нейприударить…

– Каничев? Это такой носатый?

– Нет, носатый – это Маничев! – рассмеялсяСтас. – А Каничев – это такой смуглый, чернявенький, он на тебя сразу глазположил, но я ему сказал, что пусть даже не приближается к тебе!

– Почему это?

– Потому!

– Ладно, черт с ним, с твоим Каничевым, но мне кажется,я стала какая-то неинтересная…

Стас отложил вилку и пристально посмотрел на нее.

– Дашка, это все из-за Юрика?

– Да нет, при чем тут Юрик? Юрика уже целый год нет,так что он тут ни при чем.

– А если бы он сейчас вдруг появился?

– Не появится.

– Кто знает…

– А если бы даже и появился… Я его уже разлюбила… Исебя заодно, – повесила голову Даша.

– Не смей этого говорить! Дуреха ты. Вон Петька скольколет по тебе сохнет…

– Но я-то по нему не сохну, Стасик. Я очень Петькулюблю, но как друга… А мне хочется влюбиться… Только я, наверное, не могу уже.

– Здрасьте, я ваша тетя! Почему это ты не можешь?

– Именно потому, что сама себе не нравлюсь!

– Это ошибка, Дашка! Пойдем-ка!

– Куда!

– К зеркалу!

Он обнял ее за плечи и вывел в прихожую, где на стене виселобольшое зеркало.

– Вот, гляди, чем тебя не устраивает то, что ты видишь?

– Всем!

– Глупости! Просто ты сейчас в пижаме, встрепанная, но,если тебя одеть, причесать, девчонка будет отпадная.

– Стасик, ты не понимаешь, я не про внешность…

– А про что? Про что, Дашенька?

– Я не знаю…

– А вот я, кажется, знаю, – ласково улыбнулсяСтас. – Пойдем опять на кухню, теперь пить захотелось. Так вот, что ядумаю, сестренка. Просто раньше тебе куда труднее жилось. Ты вспомни, вспомни!Все хозяйство было на тебе! И ты с ним здорово справлялась, и училась прилично,и еще во всяких расследованиях участвовала, и ты себя за это уважала. А теперьу нас на хозяйстве тетя Витя в основном, а энергия твоя бешеная спит, вернее,не спит, а внушает тебе всякие глупости. Направь ее на что-нибудь полезное, ивсе будет в порядке.

– Ты думаешь?

– Не думал бы – не говорил бы. А кстати, с чего этотетя Витя вдруг заявила, что ты изменилась?

– Да так…

– Нет, Дашка, так не бывает, какая-то причина ведьбыла?

– Ну была…

– Так расскажи! Давай, сестренка, колись! –потребовал Стас.

И Даша выложила ему все.

– Слушай, Дашка, а ведь это похоже на наше первое дело.Помнишь Братушев? Я так больше и не удосужился съездить туда, где было имениемоих предков. Так замотался, столько всего с тех пор произошло… А давай наканикулах туда двинем, а? Хотя бы на денек? Хоть поглядим, как Братушеввыглядит летом…

– Давай, – согласилась Даша.

– Скажи-ка, ты вообще-то мне доверяешь?

– Тебе? Ну еще бы!

– Тогда послушай меня. И заруби себе на носу. Ты –самая лучшая девчонка в Москве! Это я тебе ответственно заявляю. Лучшая вМоскве!

– И в Московской области?

– Естественно!

– Ну, тогда ладно. Спасибо, Стасик. Ты тоже не хилыйпарень.

– А теперь иди спать и выкинь из головы всякиеглупости. Договорились?

– Ага!

В маленьком кафе все столики были заняты. Однако, когда тудаявился Михаил Семенович, ему тут же нашли свободный. Он пришел раньшеназначенного Петьке часа и нервно поглядывал на часы. Только он заказалмороженое, как в кафе вошел немолодой мужчина, приземистый, широкоплечий, исразу направился к столику Михаила Семеновича.

– Ну, что скажешь? – спросил вошедший, даже непоздоровавшись.

– В три часа должны подвезти.

Сидевшая за соседним столиком юная парочка – высокийкрасивый парень и тоненькая изящная девочка – насторожились.

Михаил Семенович вполголоса сообщил своему знакомому, что онобещал заплатить за баул двести долларов.

– Двести баксов! Ты что, совсем рехнулся? За что?Двести долларов! Нет, ты идиот! Я всегда знал, что ты идиот, но чтобы до такойстепени! Да этот малый тебе бы его и за десятку отдал!

– Не отдал бы! Тот еще прохиндей! Он с меня только закомиссионные хотел полтинник содрать!

– Ну народ! Ну детки пошли! Предупреждаю, я эти двестибаксов верну тебе, только если мои расчеты оправдаются. А так – не взыщи. Твояинициатива – твои бабки.

– Ну нет, так не пойдет! – возмутился МихаилСеменович. – Ты же мне дал карт-бланш! Сказал, чтобы я любой ценой добылтебе эту вещь, а теперь жмотничаешь!

– Я сказал – любыми средствами. Если б ты пришиб этогомальца в темном углу, я бы смолчал. Но двести баксов неизвестно за что… Идиот,надо было как-то облапошить парня, завести в темный уголок и отнять баульчик, аты… Дурак дураком и останется.

– Я попросил бы!

– И не проси! – гнусно засмеялся собеседникМихаила Семеновича. – А ты хотя бы выяснил, кому эта старая жаба оставилабаул?

– Ее зовут Капитолина Андреевна, интеллигентная пожилаядама, живет на Комсомольском проспекте.

– Это уже что-то… Ладно, черт с тобой, я поехал. И вотчто, Мишка, попробуй-ка закорешиться с этим пацаном. Говоришь, он до бабокохочий?

– Вроде да.

– Тогда так и быть, я тебе возвращу твои бабки и ещедам на расходы, только ты его заинтересуй. Он нам пригодится. Все, я пошел, вшесть жду тебя на даче.