Надежда сменялась отчаянием, отчаяние — раздражением: попробуй тут дозвонись! Каждые десять минут разгипсованную и в связи с этим ставшую дико активной тетеньку осеняет «потрясная» идея по поводу организации шубного бизнеса, и она по полчаса вынимает тете Наде мозги…

— Дружочек, торт готов, застывает в холодильнике. Пойдем погуляем? Погода замечательная.

— Нет, я не пойду. Я жду звонка от папы. Должен же он позвонить?

— Конечно… Но если не позвонит, ты не обижайся, папа частенько забывает и про свой собственный день рождения. Ему всегда напоминала я. Знаешь что, позвони папе сама, у меня где-то есть телефон Ларисы Геннадьевны.

— Мам, я тебя сейчас убью, честное слово!

Схватив спасительную тряпку, Инуся понеслась по десятому разу вытирать пыль. Бедняжке не повезло: у сестрицы выдался перерыв в генерации идей и она валялась на диване в рассуждении, чем бы поразвлечься.

— Мадам, кончайте гонять пыль! Вы нас уже затрахали своей уборкой!

Тряпка беспомощно упала на пол.

— О, господи! За что мне все это? Как же вы мне надоели! Пожалуй, я тоже устроюсь на работу. Так, чтобы с утра до ночи, до поздней! Жек, ты, кажется, решила окончательно извести меня своим сленгом?

— Не рефлексируйте, товарищ борец за чистоту русского языка! И вообще, пора тебе, Инесса, завязывать со своими интеллигентскими примочками. Зачем они нам, трудовому народу? Как говорится, графьев мы передушили еще в семнадцатом году! — Изловчившись, Жека ухватила возмущенную Инусю за фартук и насильно усадила на диван. — Сядь, передохни, стахановка ты наша! На фиг тебе сдалась эта пыль? Давай лучше о высоком. Как думаешь, кто выше: жираф, когда лежит, или кенгуру, когда бежит?

— Отстань ты от меня, ради бога, со своими глупостями! — Инуся вырвалась, умчалась на кухню, а Жека, разочарованно вздохнув, опять потянулась за телефонной трубкой.

— Теть Жень, может быть, уже хватит? Так папа ни за что не дозвонится!

— Да идите вы все на фиг!

«Тройственный союз» трещал по швам. Впрочем, этого и следовало ожидать. Если три человека, пусть даже самые близкие родственницы, почти месяц изо дня в день толкутся на одном пятачке, причина для взаимного раздражения обязательно найдется. Тем более когда у каждой на душе скребут свои собственные кошки.

Прошел час. И еще полчаса. Телефон молчал. Не стоило ссориться с Жекой, гораздо легче было бы думать, что дозвониться невозможно, чем сходить с ума от тишины, уединившись с франко-русским словарем в своей бывшей берлоге.

К традиционному вечернему чаепитию, без которого не обходится ни один день рождения Танюши — главный для Инуси праздник в году, — все успели порядком соскучиться друг без друга. Воцарилась атмосфера всеобщей любви и согласия.

Ощутив колоссальное облегчение оттого, что день рождения подходит к концу и можно уже ничего не ждать, «счастливая новорожденная» одним махом задула все свечки на огромном круглом торте с цифрой «19» из воздушного, как сон, крема.

Бурные аплодисменты стихли. Небывало ярким, торжественным светом, всеми пятью рожками, вспыхнула над овальным столом под кипельно-белой скатертью еще вчера подслеповатая люстра. Суперторжественны были и синие астры в фарфоровой вазе, необыкновенно удачно сочетающиеся с кобальтом старинного майсена, и крахмальные белые салфетки в начищенных серебряных кольцах, и, конечно же, выдающееся Инусино произведение — шоколадный торт с грецкими орехами и полузаварным кремом. Форма соответствовала содержанию. Еще бы! Ведь в каждом кусочке — частица Инусиной души.

— Рухнуть с дуба, какая вкуснотища! Ну, ты даешь, подруга! Не оскудела еще талантами земля русская! — Стряхнув крошки с берета Че Гевары на своей красной маргинальной майке, Жека еще разок закатила глаза от восторга и, незаметно подмигнув, хлопнула себя по лбу. — Народ! И чего ж это, спрашивается, мы, три дуры, сидим без бабла, когда оно — я не побоюсь этого слова! — у нас под ногами валяется? Все, замётано! С завтрашнего дня приступаем к выпечке тортов. Торговать предлагаю в электричке. Кусками! Танюха с лотком будет чесать впереди, а мы с тобой, Инк, сзади — с большим железным чайником. Мужики, как узреют нашу Таньку, прибалдеют на фиг и весь товар расхватают как делать нечего! Ты будешь кофий разливать, а я бабки подсчитывать. Сознавайся, сколько штук могёшь наваять в день?

Обалдевшая от водопада обрушившегося на нее арго, Инуся застыла с открытым ртом, куда собралась положить конфетку, и вдруг весело рассмеялась:

— Пожалуй, я приму твое деловое предложение! Сколько нужно наваять? Два, три?

Столь неожиданный ответ тетенька восприняла по-бойцовски, лишь на секунду помрачнев: вот жалость, не вышло поприкалываться над Инкой! — она снова пошла в наступление:

— Два-три — это фигня! Нерентабельно. Надо пять! Остановимся пока на пяти. Танюх, тащи карандашик и бумажку, сейчас подсчитаем, какой у нас будет навар. Для начала прикинем себестоимость, может, и затеваться-то нечего.

С очками на носу, по-учительски четко разделяя слова, Инуся диктовала по тетрадке список ингредиентов своего торта и по привычке косила глазом: нет ли грамматических ошибок? Но великий математик Жека оперировала исключительно цифрами. Записав в столбик оптовую цену двух пачек масла, трех стаканов сахара, ванили, орехов и всего прочего и приплюсовав шестнадцать копеек за щепоть соли и сорок две за чайную ложку соды с уксусом, она моментально выдала результат, умножила его на пять изделий, потом на триста шестьдесят пять. И все в уме! Не побитая голова, а калькулятор!

— Итак, братва, чего мы имеем? Если пахать без выходных и очередного отпуска, в месяц можно забашлять не меньше штуки баксов. Раскрутимся, тогда масло заменим на маргарин. Святое дело! Как любил говаривать один мужик у нас на рынке, чтоб наполнить свои, не доложим в чужие желудки. Теперь, гуманитарки, шевелите мозгами! Нашей фирме треба имя, шоб рейтинг был ломовой!

— Женечка, может быть, по принципу «тройственного союза», что-нибудь вроде «Трио» или «Тройка»?

— Ага, «Троечницы»! Поэпатажней давай!

Вслед за «Тройкой» посыпались «триумвираты», «триады», «триумфы», мушкетеры, сестры, поросята, товарищи и медведи, составляющие неразлучную троицу, и очень скоро детская игра в слова захватила всех, особенно Инусю. В поисках все новых и новых вариантов мама, которой, несомненно, хотелось лидировать — как-никак она филолог! — терла виски, морщила лоб, шевелила губами и подпрыгивала на стуле, когда ей в голову приходило нечто остроумное — на троих!

— Учительница называется! И как только тебе доверяют воспитание подрастающего поколения?

После еще одного асаже, на сей раз с французско-одесским прононсом: «Ваш товарчик, мадам, сильно попахивает нафталином!» — Инуся побежала за энциклопедическим словарем, но и там не отыскав ничего, что соответствовало бы высоким интеллектуальным запросам младшей сестры, решительно захлопнула толстый том.

— А что, если просто «Три