Королева подняла красные глаза вверх, встретилась взглядом с насмешливым взором чародея и ненавистно выдавила из себя.

– Ты давал клятву, ты клялся, Абесибо! А скольких ты убил, кто клялся тебе!

– Что поделать, ваше Величество, – спокойно отозвался маг. – Элейгия пошла войной на те земли, где я родился, и выбрала путь падения. А ведь могла бы возвыситься…

Король остался безмолвен; с его губ не слетело ни слова молитвы, а лицо его скрывал шелковый платок, тянущийся из-под короны.

– Оставь нас, Наурика, ненадолго. Оставьте все. Я хочу поговорить с моим архимагом, – прошептал он.

Абесибо спокойно смотрел, как рыдающая королевская семья встала и, боясь даже шелохнуться лишний раз, удалилась в маленькую молельню, из которой не было выхода. Архимаг это знал, поэтому не препятствовал – победа была у него в руках, а защитников более не осталось. Захоти он убить всех вокруг себя – ему лишь слово шепнуть.

Он присел рядом на деревянную скамью, касаясь мантии короля рукой. Однако тот все еще продолжал смотреть в пустоту, апатичный и вялый. Тогда, улыбаясь, архимаг снял корону с осунувшегося Морнелия Слепого, положил ее на лавку, затем убрал с его лица алый шелковый платок и посмотрел покровительственно на белые, мертвые глаза, на низкий лоб и крючковатый подбородок – черту всех Молиусов. Тонкие пряди лезли королю в рот, но тот даже не удосужился убрать их, продолжая смоктать.

– Ну что же, ваше величество, я удивлен вашим спокойствием, – произнес архимаг с усмешкой.

– Судьба, Абесибо… От нее не уйти.

– Рад, что вы понимаете это. В вас чувствуется покорность. Это требует величия духа.

Морнелий лишь криво улыбнулся, продолжая смотреть в направлении статуй Праотцов.

– Что же ты будешь делать дальше, Абесибо? – спросил он.

– Вернусь к семье.

– Где твоя семья? Уже в Эгусе?

– Конечно, ваше величество. Этой ночью они порталом отбыли в Апельсиновый сад и спустя неделю будут в Нор’Алтеле, – улыбнулся мягко Абесибо. – Я не чувствую в вас гнева, но вы, должно быть, мудрее, чем я думал. Были бы другими обстоятельства – вы остались бы живы, но к сожалению, выхода нет. Элейгии, увы, осталось немного; я любил ее, как отца и мать, но рано или поздно все могучие королевства, будь то южный Норр в песках, или Гагатовые земли, рассыпаются. Настал черед угаснуть и роду Молиусов. Да, вы правильно заметили, ваше величество, что от судьбы не уйти.

– Когда я говорил о судьбе, Абесибо, я имел в виду не себя, а тебя…

– Почему же? Или вы считаете, что судьба неприкосновенна к вам? Уж не от этого ли, что вы возомнили себя зерном Прафиала, носителем божественной сущности? Тогда я хочу разочаровать вас, ваше величество. Я изучал вас и весь ваш род, начиная от Морнелия Основателя; и результаты моих исследований неутешительны.

– И что же ты узнал?

– Род истинных Молиусов уже давно мертв – он многократно прерывался. В 1117 году в битве под Байвовским холмом последнего короля из того великого рода зарезали, а генерал Райвофель объявил себя следующим Молиусом, однако усыновленным. И даже если Райвофель действительно был бастардом короля, как он себя называл, то и тогда в 1136 году один из советников, чье настоящее имя утеряно, уроженец древнего Норра, задушил Райвофеля и всех его детей. И тоже объявил себя Молиусом, хотя Молиусом он точно не мог быть. И это лишь два случая из задокументированной истории. Только два, ваше величество, а ведь их на деле десятки…

Архимаг улыбнулся и откинулся на лавке, поправляя кольчугу.

– И даже это в свое время не приуменьшило моего почтения к вашему роду, ваше величество. Знаете, я тогда отчаянно искал доказательства вашей избранности, потому что искренне верил, что служу достойному королю. Во время попытки излечения ваших глаз я множество раз прощупывал вас магическими заклинаниями, надеясь обнаружить хотя бы намек на священное зерно Прафиала, хотя бы толику той душевной силы, которой якобы обладали Праотцы. Я следил за каждым вашим словом или действием на протяжении больше трех десятилетий.

– Ну и что же? Ты открыл какой-нибудь секрет, Абесибо? – апатично спросил король.

– Да, я узнал ваш секрет, ваше величество. Но сей секрет печален. Вы несете в себе никак не зерно Прафиала, а скорее зерно уродства из-за череды кровосмешений. Вся ваша власть зиждется на слепой вере народа. Однако времена меняются – и пора уступать трон тому, кто более силен и приспособлен к этому миру. Тем более, моя честь требует возмездия.

– Честь? – Морнелий глухо рассмеялся, трясясь всем телом. – О какой чести ты говоришь? Не прикрывайся ей, Абесибо, ты – делец, которого купили. И ты подкупил таких же дельцов. Но я искренне благодарен тебе.

Абесибо вздернул брови и лукаво улыбнулся.

– За что же вы мне благодарны?

– Ты своим бунтом избавил меня от той гнили, что наводнила дворец. Твоими трудами стали свободны земли. Они из-за смерти знати вернулись под корону, и ими я куплю прибывшую из Мастри аристократию, и заслугой твоего предательства мне не придется делить один титул архимага между тобой и Гусаабом.

И король вдруг повернул свой отрешенный лик в сторону архимага и криво улыбнулся, а его белые глаза уставились на чародея.

– Ты – глупец, Абесибо, очередной на моем веку глупец, которого погубили жадность и честолюбие. Глупец, который сделал то, что от него требовалось – предал. Не ты первый и не ты последний бил в спину своему королю, считая, что власть дается не свыше, а наиболее сильному. Ваше человеческое племя склонно к измене, как склонны к полету птицы.

– Вы так самоуверенно заговорили.

– Зачем же мне теперь скрываться? Ты – уже мертвец, Абесибо. Твоя душа и плоть умерли в тот день, когда в твоем уме созрели мысли, будто бы мир зиждется на вечных поисках силы.

– И что же вы, ваше величество, сделаете теперь? – улыбнулся натянуто Абесибо.

Не дожидаясь ответа и следуя на опережение, он вдруг зашипел острые слова на Хор’Афе, чтобы сжечь короля сорвавшейся с кончиков пальцев молнией. Но слова не произвели никакого эффекта, а воздух вокруг Абесибо сгустился, опутал липкой сетью. С тихим звоном лопнула гроздь амулетов на его груди, чтобы тут же осыпаться у ног крошкой.

Морнелий улыбнулся криво, гадко. Абесибо сделался бледным. Он попытался подорваться, но тело его вдруг обмякло, а язык стал заплетаться. Архимаг завалился на спинку молельной скамейки, чувствуя полную беспомощность. Впрочем, он сопротивлялся, боролся; Абесибо Наур, рожденный в Апельсиновом саду и достигший величия, был не из тех, кто сдается просто так! А потому он смотрел в белые глаза Морнелия, как смотрят в глазу лютого врага, и собрал все душевные силы, что были у него, чтобы сбросить чары. Он тужился вернуть себе власть над своим же телом. Он смотрел в пустые глаза короля, белые, как молоко, и увидел вдруг, как свернулась в них искра, которая разгорелась в безудержное пламя.