А ведь после того, как пала Шипка, достаточно было взгляда, брошенного на карту, чтобы убедиться в необходимости скорейшего отхода к Адрианополю. Особое значение приобретала задача уничтожения железнодорожного моста через Марицу у Тырново — Семенли. Осуществить это было вполне возможно. Дивизия Фуада-паши находилась в самом Татар-Базарджике и еще до начала отхода к Филиппополю могла быть направлена к мосту по железной дороге. Вагоны, правда, оказались в большом дефиците, но поистине исключительное значение приобретала скорость переброски туда хотя бы одного-двух боеспособных батальонов. Ведь этот важнейший стратегический мост прикрывал всего-навсего один турецкий табор. В результате таких действий спешно отходившие к Адрианополю основные силы армии Сулеймана-паши получили бы, хоть и на незначительное время, прикрытие от наступавших с севера частей отряда Скобелева. Но все это осталось не осуществленным, и расплата последовала незамедлительно. Уже 1 (13) января два эскадрона лейб-драгун Московского полка захватили мост через Марицу, разогнав охранявший его турецкий батальон. Турки подожгли мост, но драгунам удалось его потушить, а через четыре дня здесь сосредоточились основные силы скобелевского отряда.

В то время когда Сулейман-паша был убежден в невозможности прорваться на Адрианополь и готовился к обороне под Филиппополем, Гурко исходил из прямо противоположного: по его мнению, противник продолжал без промедлений отступать к Адрианополю. Конечный замысел Гурко состоял в том, чтобы отрезать туркам пути отхода. И с точки зрения реальных намерений противника этот замысел получал даже дополнительные шансы на успех. Отряд Гурко уже 3 (15) января мог перерезать противнику пути отступления, окружить большую его часть и занять Филиппополь. Однако из-за нерешительности и несогласованности действий конницы генерала Клодта и обходных колонн генералов Вельяминова, Шильдер-Шульднера и Криденера осуществить задуманное не удалось. В особенности это относилось к колонне Криденера, которая еще днем имела хорошие возможности занять Филиппополь, обойдя его с севера.

Но то, что не удалось Криденеру, в известной мере смог осуществить капитан Бураго с эскадроном гвардейских драгун численностью всего в 63 человека. Гурко лично поставил перед капитаном разведывательную задачу. Ночью с 3 (15) на 4[895] января эскадрон Бураго проник в южную часть Филиппополя, захватил пленных, две пушки и фактически захватил город, не потеряв при этом ни одного человека. Обнаружилось, что турки спешно покидают город.

В боях 4 (16) — 5 (17) января отряду Гурко не удалось окружить противника. Но и без этого, понеся большие потери в трехдневных боях и ежедневно сокращаясь от дезертирства, армия Сулеймана-паши фактически перестала существовать. Ее разрозненные отряды спешно отступали: большая часть двигалась на восток вдоль железной дороги, а меньшая устремилась на юг, бросая при переходе через Родопы остатки артиллерии и обозов.

В боях под Филиппополем русские захватили 108 стальных крупповских орудий последних образцов, принятых в то время на вооружение германской армией. Было также захвачено более 200 повозок с артиллерийскими снарядами[896].

На войне счет идет на секунды. Эту максиму Наполеона великий князь Николай Николаевич в зимнем наступлении 1877/78 г. вспоминал, похоже, часто. Главной задачей было не позволить противнику сосредоточиться в Адрианополе. После того как войска Скобелева и Святополк-Мирского разделались с армией Весселя-паши, все внимание обратилось на Сулеймана. Получив уже первое донесение Гурко от 4 (16) января о результатах боев под Татар-Базарджиком, главнокомандующий «еще более утвердился в своем решении поддерживать самое быстрое и безостановочное движение вперед»[897]. Поэтому он приказал Гурко, не задерживаясь ни в Татар-Базарджике, ни в Филиппополе, «продолжить движение на Адрианополь с тем, чтобы захватить этот важный пункт прежде, чем успеют приготовить там оборону». Однако Гурко сообщил, что раньше 10 (22) января продолжить наступление не сможет. После трехдневных боев под Филиппополем войска были крайне утомлены, нуждались в отдыхе, подвозе боеприпасов и довольствия.

Необходимо представлять, в каком состоянии наступали русские войска зимой 1877/78 г. В отчете императору 22 января (3 февраля) 1878 г. главнокомандующий писал, что «все… войска… были крайне утомлены… Одежда изношена и истрепана. Обоз далеко позади… Артиллерия всех колонн наполовину оставлена позади… Запас зарядов ограничивался лишь тем, что помещается в передках орудий… Запас патронов — не менее 100 на ружье, а в некоторых частях до 150-ти».

«…Но, несмотря на все это, — отмечал великий князь, — бодрость в людях удивительная. Дух офицеров и солдат превосходный». Далее он продолжал:

В таких условиях, как предполагал главнокомандующий, если бы армии был предоставлен отдых, были подтянуты обозы, то войска предстали бы в таком состоянии, которое «нельзя было даже ожидать после тех невероятных трудов и лишений, которые они вынесли».

«Но дать этот отдых, — резюмировал Николай Николаевич, — по моему убеждению, было нельзя»[898]. «…Это не наступление, — писал в своем дневнике Газенкампф, — а бегство вперед на удалую. С точки зрения военного искусства — это, конечно, преступление, но принимая в соображение обстоятельства — вполне правильно»[899].

Особая роль в этом «бегстве вперед» выпадала на войска М. Д. Скобелева, которые превращались в авангард колонн русской армии, наступавших с севера на Адрианополь. Из состава авангарда был выделен кавалерийский отряд генерал-майора А. П. Струкова (1-й лейб-гвардии Московский драгунский и 1-й Санкт-Петербургский уланский полки) и брошен вперед на Херманлы. 4 (16) января отряд Струкова занял Херманлы, перерезав шоссе Филиппополь — Адрианополь.

Вечером 7 (19) января Струков был у Мустафы-паши, где застал пять представителей разных общин Адрианополя. Делегаты сообщили, что турецкие войска покинули город, взорвав склад пороха и боеприпасов, а также старый дворец султана, от чего в городе начался пожар. Они просили Струкова незамедлительно занять Адрианополь, дабы предотвратить беспорядки и его разграбление бродячими шайками башибузуков. Отправив соответствующие донесения, в 6 утра 8 (20) января Струков с 5,5 эскадрона выступил на Адрианополь.

По отрывочным сведениям, и справа, и слева от адрианопольского шоссе, по которому двигались русские кавалеристы, горами отступали турецкие войска: справа — небольшие разрозненные части разбитой армии Сулеймана-паши, а вот слева — организованная колонна арабских батальонов Гассана-паши, отходившая от Ямбола и насчитывавшая более двух тысяч штыков.