При виде джедайки, Нил радостно осклабился. Его правая ладонь крепко сжала рукоять ножа, выданного Ордом Раалом. Точнее, кинжала, самого ритуального вида: с фигурной позолоченной рукоятью, мелкими полудрагоценными камешками на гарде, и узким, бритвенно-острым клинком. Кинжала, подходящего для целей юноши как нельзя лучше.

— Наконец-то мы снова вместе, моя дорогая Луми, — ласково проговорил он, приближаясь к мириаланке медленным, крадущимся шагом. Улыбка на его лице все ширилась, а глаза блестели горячечной радостью.

— Представь себе, наш гостеприимный хозяин оказался не так уж плох. В обмен на пару мелочей, он согласился отдать мне одну замечательную вещь. Вещь, — повторил он, обходя ловушку Луминары по кругу.

— Она пока что не считает себя вещью, но это ничего, — с удовольствием добавил он, останавливаясь по правую руку джедайки. Та продолжала хранить молчание.

— У нас есть четыре часа, за которые я могу делать с тобой все, что угодно, — громко прошептал Нил, наклонившись к мириаланке. — Было бы здорово вытащить тебя из этой штуковины, и разложить прямо тут, но этот скучный тип, — он с легким недовольством кивнул в сторону ситха, — запретил мне. Боится, что ты сбежишь, — он тихо засмеялся.

— Ну да ладно, — юноша продолжал говорить, склонившись к джедайке. — Ты даже не представляешь, как много я хочу сказать тебе, моя замечательная Луми. Вернее, говорить будет вот он, — Нил неторопливо поднес кинжал к плечу женщины. — А я — слушать. Если тебе захочется кричать, не стесняйся, — лезвие кинжала медленно прошло сквозь одежду мириаланки, и прочертило длинную линию вниз по ее рукаву, разрезая ткань. Луминара слегка дернулась, когда сталь коснулась ее кожи. Нил радостно засмеялся.

— Ну что же ты, глупенькая, — нежно протянул он. — Это ведь даже не боль. Просто ножичек немного холодный. Ничего, я согрею его. В твоей плоти и крови.

Он поднес кинжал к лицу, и в его глазах отразился всплеск радостного удивления — на клинке блестела алым капелька крови. Юноша потянулся к ней языком, и с наслаждением слизнул. Его глаза мечтательно зажмурились.

— Какая же ты сладкая, — прошептал он. — Я даже и не думал о том, чтобы попробовать тебя именно так. Но теперь, я хочу еще. Ты ведь не будешь сильно скучать по правому мизинцу? — он примерился кинжалом к обнажившейся руке мириаланки.

Орд Раал, все это время стоявший у двери, издал недовольное сопение, и отвернулся. Происходящее явно не доставляло келдору удовольствия. Его глаза, прикрытые защитными очками, уставились в стену камеры, а пальцы машинально комкали черную ткань рукавов его одеяния.

Стоило ситху показать свое недовольство, как ситуация разительно поменялась. Нил, медленно проводивший лезвием кинжала по запястью Луминары, подбросил свое оружие в воздух, поймал его за лезвие, и с силой метнул в черную фигуру келдора. Кинжал прошил воздух с тонким, режущим свистом — юноша от души усилил бросок телекинезом.

Сам он тоже не остался на месте. Оттолкнувшись ногой от нижних эмиттеров силовой ловушки, Нил бросился вперед, на лету замахиваясь кулаком.

Лезвие кинжала прошлось по левому плечу ситха, оставив неглубокую колотую рану. В последний момент, келдор уклонился, изогнув корпус, и отделался легким ранением, вместо того, чтобы получить в грудь добрую пядь острой стали. Продолжая движение, он вскинул правую руку, и летящего к нему юношу встретили трескучие разряды молний.

Нила сшибло на лету, и бросило на серый пермакрит пола. Остановив его бросок, Орд Раал не успокоился. Молнии били в юношу снова и снова, заставляя его колотиться в мучительных судорогах. Одежда Нила обугливалась на глазах, а лицо искривилось в гримасе жуткой боли.

Келдор не прекращал свою пытку где-то полминуты. Когда рукотворные молнии погасли, их жертва отчетливо дымилась; из уголка рта юноши стекала струйка слюны, а глаза закатились, демонстрируя белки.

— Ты силен, мой ученик, — ровным тоном проговорил ситх. — У тебя есть потенциал, и понимание темной стороны. Я тоже попытался убить своего наставника в первый день обучения. Из-за полнейшей глупости — жажды справедливости. Жажды наказать, уничтожить злодея и убийцу, казнившего шестерых из моих братьев по секте. В тот день, учитель точно так же показал мне свою силу. А потом, он объяснил мне, визжащему от боли, что справедливость определяет сильнейший. Подумай, разве эта истина не самоочевидна? — в его металлический голос, звучащий из вокабулятора, вкралась задумчивость.

— Государство несоизмеримо сильнее простого разумного, — отрешенно говорил ситх. — Оно устанавливает законы, и определяет ими общепринятую мораль. Но мы, адепты темной стороны, можем значительно превзойти пределы возможностей любого простеца. Можем сравниться силой с армиями и правителями. Мы больше других достойны определять то, что являет собой справедливость. Я и моя сила определяем закон Регус-Па. Я и есть этот закон. Сейчас, моя воля — закон и для тебя. Ты понес наказание за попытку убить меня. За остальное, я накажу тебя позже — ты все еще нужен мне в здравом уме. Вставай, ученик, и продолжай то…

Выспренная речь Орда Раала прервалась криком боли. Стоя над поверженным юношей и увлеченно изливая душу, он упустил из виду все, что происходило за его спиной. Там, мирно лежащий у стены кинжал вдруг поднялся в воздух, качнулся из стороны в сторону, и прянул вперед в коротком полете. Острое лезвие хищно блеснуло в свете ламп, и по рукоять вонзилось в плечо келдора, разрезав его трапециевидную мышцу чуть ли не пополам. Ситх содрогнулся всем телом, скованный внезапной и резкой болью.

Нил же вскочил на ноги одним слитным движением. Его рука сорвала с пояса ситха световой меч, и вжала клавишу активации. Алый клинок с шипением вырвался из рукояти, и пробил голову Орда Раала, войдя точно под подбородок. Главарь доршанских ситхов замер, и осыпался на пол, словно марионетка с перерезанными нитями.

Тяжело дыша и морщась от боли, Нил проковылял к силовой ловушке, и неуклюжим движением погрузил плазменное лезвие в нижний массив эмиттеров. Раздался треск, сверкнули искры, завоняло паленой изоляцией, и ловушка погасла, выпуская Луминару на свободу. Юноша удовлетворенно вздохнул, отключил меч, и с омерзением отбросил его в сторону.

Глаза джедайки и ее падавана встретились. В синем взгляде женщины понемногу остывал лед безразличия, сменяясь неподъемно-тяжелой усталостью. Зеленые глаза ее ученика были наполнены искренним сожалением.

— Прости, — умоляюще пробормотал он. — Пожалуйста, прости меня. Я бы встал