скептический. Джин Фаррис не сводила завороженного взгляда с расшитого жилета в сочетании с гангстерским платком. Миссис Барт сидела с поджатыми губами, устремив немигающий взгляд на супруга.

Впрочем, на Мелвилла Барта слова Байсе не возымели особого действия.

– Вздор! – раздраженно повторил он. – Я ведь ясно сказал, что она ничего не знает. Черт побери, о чем вы собираетесь с ней говорить?! Что нового она может вам сообщить?

– Возможно, не так много. – Байсе повернулся к миссис Барт. – Мэм, я собирался спросить вас с глазу на глаз, но тут полно народу. Вы даже вольны меня прогнать. Что вы сделали с персиком, который взяли со стола во время ужина в тот вечер?

Этот вопрос поразил всех. И миссис Барт больше других. Она посмотрела на Байсе круглыми глазами:

– Персик? Боже правый, какой еще персик?! О чем вы говорите?

– О персике, который вы взяли со стола в тот вечер в Лаки-Хиллз. Когда в конце ужина подали фрукты, вы заявили, что привыкли есть их перед сном, и Вэл ответил, что прикажет отнести персики в вашу комнату, а вы попросили его не беспокоиться, так как вам непременно нужно подняться к себе, после чего взяли из вазы персик и унесли с собой. Мы все свидетели.

– Но я ведь его не украла?

– Нет. Итак, с вашего позволения, я хотел бы узнать, что вы сделали с персиком?

– Думаю, съела. – Миссис Барт пожала плечами. – Мистер Байсе, я не стану сомневаться в вашей вменяемости… – Она замолчала, однако, словно сочтя эту мысль забавной, продолжила: – Ну-с, давайте посмотрим, сумею ли я вспомнить, что стало с тем самым персиком. Я обожаю персики… Наверняка я его съела… Ну конечно съела! Я помню, как надкусила его… – Миссис Барт внезапно замолчала и заметно переменилась в лице. Похоже, она действительно кое-что вспомнила, и воспоминание это оказалось не слишком приятным. Она попыталась продолжить и, заикаясь, с трудом выдавила: – Он… персик… помнится, он был хорошим, но не совсем спелым… косточка плохо отделялась… ну… вы понимаете…

В разговор вмешался ее супруг:

– Ни черта непонятно! Что это за бред сивой кобылы?!

Байсе, пропустив его слова мимо ушей, посмотрел на миссис Барт и покачал головой:

– Мэм, поймите, я не хочу создавать трудностей никому, кто не создал их себе сам. Я расскажу вам, как все было. В начале июля в саду Лаки-Хиллз персики еще не созрели. Персики, которые подавали к столу, были крупными, дорогими, оранжерейными плодами. Никто другой не брал со стола персиков. Я поинтересовался у Орсона, дворецкого. Он абсолютно уверен, других персиков, кроме тех, что стояли на столе, не было. Никому их отдельно не подавали, и никто из слуг их не брал. Деликатесам он уделяет особое внимание. А спросил я о персиках исключительно потому, что седьмого июля, на следующее утро после того памятного ужина, а точнее, в то утро, когда убили Вэла, сразу после рассвета косточка от одного из таких персиков была найдена на траве внутри живой изгороди из тиса, окружавшей гробницу Цианины.

И тишина.

– А кто именно нашел косточку? – нарушив тишину, вежливо осведомился Лео Кранц.

– Я, – послышался незнакомый голос.

Все взгляды устремились на темнокожее морщинистое старое лицо под полями безупречно чистой панамы. Голос старика походил скорее на сухой безжизненный скрежет, чем на голос живого человека.

– Ох! – воскликнул Кранц. – Ну конечно.

– А вы кто такой? – поинтересовался Барт.

– Я? – И снова сухой, безжизненный скрежет. – Вудро Вильсон.

Джин Фаррис с трудом сдержала смешок. Сам факт, что Вудро Вильсон нашел косточку от персика возле усыпальницы индейской принцессы, превращал трагедию в фарс, но Джин подавила непреодолимое желание смеяться.

– Вильсон охраняет гробницу Цианины со дня ее смерти. Вот уже десять лет. Каждый божий день он приходит туда на рассвете. Когда он нашел косточку, она оставалась совсем свежей, а прилипшие к ней волокна – еще влажными. Ну да, утром была роса. И все же я не понимаю, как кто-то может отрицать, что Вильсон нашел косточку от персика, который взяла со стола миссис Барт. Давайте обойдемся без экивоков. Я хочу знать, кто именно бросил там пресловутую косточку.

– Чушь! Нет никаких доказательств, что это тот самый персик. Но даже если и так? На рассвете Кэрью был еще жив.

– Тем не менее я хочу знать.

Все это время миссис Барт сидела с поджатыми губами. Потеряв терпение, она раздраженно выпалила:

– Хорошо! Получите – распишитесь. Так вот. Я съела тот самый персик. О чем прямо сказала…

– Лора, помолчи! – одернул жену мистер Барт. – У этого человека нет никакого права требовать каких-либо объяснений, даже если бы и было что объяснять. Он явился без приглашения и может в любой момент получить ногой под зад.

– Конечно могу. – Байсе проявлял ангельское терпение. – Я всего лишь намекаю на то, что, по-моему, полицейские валяют дурака. И если они слишком заняты, чтобы начать расследование, то, возможно, это может сделать кто-то другой. Например, я. Но раз уж я не способен добиться ответа на невинный вопрос насчет персика, то мне ничего не остается, как передать косточку полицейским – она у меня с собой, в кармане, – тогда, может, они активизируются.

Лео Кранц выразительно поднял брови.

– Кстати, косточка – действительно дело полиции. Разве нет?

– Меня не волнует, чье это дело. Я только хочу узнать, как она там оказалась! И копы наверняка захотят то же.

– Я надеюсь, – вкрадчиво произнес Кранц. – Но похоже, вы целый месяц сдерживали свое любопытство.

– Отнюдь. Вильсон сообщил мне о косточке три дня назад. И я сразу попытался поговорить с миссис Барт.

– Значит, Вильсон сдерживал свое любопытство. А вот Вэл частенько говорил, что на свете нет более любопытных людей, чем индейцы. Что скажешь, Вильсон?

Голова в панаме медленно повернулась и снова оказалась в исходном положении.

– Слишком много слов, – послышался сухой безжизненный скрежет.

– А вот и нет. Вильсон, ты забыл, что я тебя знаю. Почему ты ждал почти четыре недели, прежде чем сообщить о своей находке? – Кранц шагнул к старому индейцу и остановился, чтобы поймать его взгляд из-под полей панамы, после чего отрывисто произнес: – Послушай, может, ты сам съел этот персик?

– Я? – проворчал старый индеец. – Я всегда говорю, что ты проклятый дурак.

Кранц попробовал было возобновить расспросы, но его бесцеремонно прервали.

– Это форменный идиотизм! – Раздражение миссис Барт перелилось через край. – Я ведь ясно сказала, что съела персик! И я съела его… Нет, Мел, сам помолчи! Мистер Байсе совершенно прав. А иначе придется отдать эту дурацкую косточку в руки полиции,