для спорта, городских развлечений и путешествий) проходил в изысканном загородном доме мистера и миссис Мелвилл Барт возле Порт-Честера и с пяти до семи тридцати гости пили коктейли под сенью деревьев? Эта загадка отнюдь не была загадкой для посвященных, знавших, что настоящее имя Бернетты – Айви и она кузина миссис Барт, вложившей 60 000 мужниных денег в бизнес Бернетты, от которого только сейчас появилась отдача. А чтобы денежки и дальше продолжали капать, стоило убить пару часов на лужайке и разориться на сотню или две коктейлей.

И не то чтобы миссис Барт стыдилась упоминания своего имени в прессе или пыталась маскироваться. Так, например, в шесть часов вечера она сказала Джин Фаррис:

– Да, слава богу, сегодня лучше, чем когда-либо. Айви говорит, собрались все, кроме дамы из «Геральд трибьюн». Насколько я понимаю, она вся облезает, обгорела на прошлой неделе в Саутгемптоне, солнце там очень злое. Все буквально бредят спортивными костюмами, которые Айви шьет из твоей продукции. Но какая ткань! Я предлагаю Айви продавать их хотя бы за три сотни, но ее цена устраивает. А за двести пятьдесят она просто отдает их даром. Кстати, о костюмах. В жизни не видела такой красоты, что на вас. Это Айви вам сшила?

– Нет. Кроун.

– Так я и думала, – кивнула миссис Барт. – Его жакеты всегда провисают на правом боку. Но какая ткань! Ваша собственная, конечно. Эта полоска расположена гениально! Да и сама полоска просто невероятная! В жизни не видела подобного цвета. Уникально! Айви на днях рассказывала, что вы берете пряжу в самых невероятных местах – даже в комиссионках.

Джин, допивая коктейль, делала вид, что слушает. Ей было скучно, и все это мероприятие уже начинало ее раздражать, хотя и не портило настроения, поскольку Айви-Бернетта в целом очень грамотно использовала дизайнерские идеи Джин и похвалы оказались даже более щедрыми, чем обычно. Джин не стала прерывать трескотню миссис Барт и огляделась, насчитав в этом уголке тенистой лужайки примерено сто женщин и вдвое меньше мужчин. Между гостями с подносами в руках сновали слуги в белых куртках, один из них вкатил сервировочный стол. На переднем плане дефилировали две улыбающиеся профессиональные манекенщицы в подогнанных по фигуре шерстяных платьях, а когда девушки исчезли в разноцветном шатре, их сменили две другие, одетые в слаксы и переливающиеся жакеты. По лужайке пробежал сдержанный шепот, утонувший в листьях деревьев; кое-кто начал судорожно строчить в блокнотах, периодически бросая быстрые взгляды на манекенщиц. Все эти репортеры, исключительно женского пола, принадлежали к журналистской элите и не давали иссякнуть полноводному источнику публикаций в области американской женской моды. Присутствие троих фоторепортеров с камерами свидетельствовало о том, что показ мод Айви-Бернетты стал настоящим событием.

Если некоторые мужчины чувствовали себя здесь как рыба в воде, то другим было явно не по себе. Один из них, средних лет и чуть больше, чем средних, размеров, с карими глазами и загорелой лысой макушкой, отделился от своих собеседников и с поклоном подошел к миссис Барт:

– Вы наверняка не заметили, что я не успел засвидетельствовать вам свое почтение. – Голос у мужчины был весьма приятный. – Когда я пришел, вас, как обычно, окружала толпа народа. Все просто чудесно… – Он помахал рукой. – Очень удачно. Поздравляю! Мисс Фаррис, вас я тоже поздравляю. Когда четыре года назад я впервые увидел вашу продукцию, то сразу сказал себе: «Вот девчушка, которой удалось найти в Вене удачную идею. Этого хватит на сезон, а может, на два». Как же жестоко я ошибался! Вы постоянно совершенствуетесь. Вещи, которые сегодня демонстрируются, идеальны! И гарантия их красоты – полное отсутствие вычурности. Такая красота вечна и станет еще совершеннее. Вам суждено разорить всех импортеров.

– Мистер Кранц, еще немного – и у меня от похвал закружится голова. Спасибо за добрые слова. Сколько ткани вы ввезли в прошлом году? Миллион ярдов?

Лео Кранц скривился:

– Меньше половины от названного вами. Слава богу, что я уже такой старый и лысый и заработал свою долю до того, как вы вышли на сцену. На самом деле я потихоньку сворачиваю бизнес по импорту тканей и бóльшую часть времени провожу в своей художественной галерее. Но ткани – моя первая любовь. – Он придал лицу шутливо озабоченное выражение. – Вы ведь не пишете маслом?

– Нет. Я продаю только то, что измеряется в ярдах.

– Какое облегчение! Миссис Барт, эта девушка представляет собой угрозу для торгового бизнеса. Тогда как вы представляете собой лишь угрозу для счастья. Мое почтение… Извините!

Попятившись, чтобы поклониться, он наступил на ногу слуге в белой куртке, который, осторожно обогнув Кранца, обратился к миссис Барт:

– Мэм, тут к вам двое мужчин. Им сказали, что вы заняты, но они настаивают. Это мистер Биси, который дважды звонил в ваше отсутствие. А с ним еще какой-то индивид.

– Биси? – Миссис Барт нахмурилась. – Чего он… Ой, я знаю! – Морщина на лбу стала глубже. – Старый зануда. Почему ты… – Она осеклась. – А где он?

– На восточной террасе, мэм.

– Хорошо. Передай ему… – (Фраза повисла в воздухе.) – Боюсь, он будет торчать там весь день и всю ночь. Позови, пожалуйста, мистера Барта. Он стоит под каштаном. Нет, не под тем, а под этим. – Отослав слугу, миссис Барт со вздохом повернулась к Джин. – Полагаю, вы знаете, что мы с мужем были в Лаки-Хиллз в ночь убийства Вэла Кэрью. Мистер Кранц тоже там был. – Она слегка вздрогнула. – У меня до сих пор схватывает живот, как только я об этом вспоминаю. Возможно, потому, что нам сообщили об убийстве прямо перед завтраком. У меня и так перед завтраком частенько проблемы с желудком. А тут еще все эти вопросы, и огласка, и полицейские, хотя я при всем желании не могла сообщить им ничего нового… – Миссис Барт замолчала при появлении невысокого жилистого седого мужчины с продубленной кожей и холодными голубыми глазами. Дождавшись, когда он подойдет поближе, она сказала: – Мелл, дорогой, Фергюсон тебе уже сообщил? Этот Байсе опять здесь. Сказал, что хочет меня видеть, и теперь ждет на восточной террасе. А с ним кто-то еще.

Когда мужчины смотрят на своих жен, их глаза или сразу теплеют, или становятся ледяными, что к Мелвиллу Барту явно не относилось: его глаза так и остались холодными.

– Кто там еще, кроме Байсе? – невозмутимо поинтересовался он.

– Без понятия. Фергюсон сказал: какой-то индивид.

– Да? Ступай туда и избавься от них.

– Но я не хочу. Я не желаю об этом говорить. Ты прекрасно знаешь, как я тогда отнеслась к идее поехать