class="p1">11. Приблизительные рифмы редки до поколения Тютчева и Бенедиктова, канонизируются поколением А. К. Толстого, но полной свободы тоже достигают лишь в XX веке. Основные типы приблизительных созвучий выделены в таблице 5 (по выборкам в 1000–2000 созвучий для каждого периода); первые 4 столбца соответствуют чисто графической «приблизительности» (рифмы на редуцируемый гласный), последние 2 — фонетической «приблизительности» (рифмы на нередуцируемые ы, у). Пропорции их меняются по периодам неожиданно мало; можно лишь отметить неуклонное падение типа поле — воля (когда-то ведущего) и неожиданный взлет типа много — богу в XX веке (хотя практически употребителен этот тип был с самого начала, а осознанно узаконен, хотя и не учащен, еще А. К. Толстым). По-видимому, здесь еще понадобятся более дифференцированные подсчеты[353].

Таблица 3а. Грамматичность рифм (%)

Таблица 3б

Таблица 3в

Таблица 4а. Приблизительные и неточные мужские и женские рифмы (в %). Поэты (начиная с Тредиаковского) перечисляются в хронологической последовательности по датам рождения. В последней графе указано по порядку число рифм женских, мужских закрытых и мужских открытых

Таблица 4б. По периодам

Таблица 5. Женские приблизительные рифмы

12. Неточные женские рифмы проявляются в русской поэзии двумя полосами: во-первых, в 1780–1840 годах, от Державина до Лермонтова (со спадом на пушкинском поколении), и, во-вторых, вдесятеро сильнее, в 1913–1975 годах, от Маяковского до наших дней (со спадом в 1935–1960 годах). Их можно дифференцировать следующим образом[354]. Женская рифма в послеударной части имеет две консонантные позиции: интервокальную и финальную; на каждой из них может иметь место тождество рифмующих звуков (Т), пополнение (П) и замена (М). Различные их комбинации дают один вид точной рифмы (Т-Т: разом — приказом) и 8 видов неточной рифмы (Т-П: люди — будет; Т-М: буден — будет; П-Т: наши — марше; П-П: рыскал — Симбирска; П-М: призрак — ризах; М-Т: назло — масла; М-П: никель — книги; М-М: затыркал — затылком). В таблицу 6 вынесены показатели (П) — заполнений и (М) — заполнений каждой позиции в процентах от общего количества неточных женских рифм в каждой подборке текстов.

Из таблицы видно: в финальной позиции (П) устойчиво преобладает над (М), в интервокальной — (М) над (П); а по суммарному показателю неточности (П-М) сперва более расшатанной оказывается интервокальная позиция, потом — финальная, потом — опять интервокальная. От Державина до конца XIX века рифмы типа благовонны — водны или трубит — будит среди неточных обильны, а рифмы типа потомки — Потемкин уникальны (по-видимому, первые в большей степени опираются на народную рифмовку[355], где фоническая неточность компенсируется синтаксическим параллелизмом: ложкой кормит, а стеблем глаз колет). У Блока впервые финальная неточность (ветер—свете) преобладает над интервокальной (ветер — вечер), затем это закрепляется у Ахматовой и Маяковского и становится общей манерой. Обратный перелом наступает лишь в конце 1950‐х годов у поэтов военного и послевоенного поколения, и в современной поэзии неточные рифмы типа Т-П выглядят уже архаизмами.

13. Неточные дактилические рифмы могут быть дифференцированы аналогичным образом по заполнению 1‐й интервокальной, 2‐й интервокальной и финальной позиций (Т-Т-Т: Ульянова — заново, Т-Т-П: лохматого — выматывал; П-Т-П: под вечер — Прокоповича; М-Т-П: сивого — разызнасиловал, М-М-М: пламенем — правилен и т. д., всего 27 комбинаций). Мы приводим лишь суммарные (П + М) показатели расшатанности каждой из трех позиций в процентах от общего количества всех неточных дактилических. Эти данные приведены в таблице 7. Видна уже знакомая нам эволюция: вначале максимум расшатанности падает на первую интервокальную позицию (так что параллелизм флексий остается точным: помощница — работница, Троицы — околицы), у Маяковского и Пастернака резко смещается на финальную, а затем опять начинает отодвигаться в интервокальную глубину рифмы.

14. Неточные мужские рифмы эволюционируют по-разному. Рифмы МзН (гром — холм, лес — крест) точно повторяют эволюцию рифм ЖН с их подъемами в 1789–1815, 1913–1935 и 1960–1975 годах, но в гораздо более скромном масштабе. Рифмы МоН (цветы — следы) дают три взлета: первый — в самых ранних одах Ломоносова, рифмованных не по французским, а по немецким образцам, где Weh — See — законная рифма; второй — в 1815–1845 годах, когда почти все поэты позволяли себе «влажные рифмы» типа люблю — мою, а у Кольцова и других круг этих вольностей расширялся еще больше; третий — в 1960–1975 годах, особенно у самых молодых поэтов. Наконец, рифмы Мзо до 1910‐х годов были представлены единицами (молвы — живый, в ночи — опочий, плечо — ни о чем), затем от Ахматовой, Шершеневича, Маяковского входят к 1920‐м годам в широчайшее употребление, грозя почти поглотить и Мз и Мо, но в 1930‐х годах столь же стремительно выходят из моды и сейчас выглядят архаизмами.

Таблица 6. Женские неточные рифмы

В мужских рифмах можно различить два вида точных (открытые Т-: топора — пора, закрытые — Т: зовет — завод) и 6 видов неточных (П-: табуны — бунты; Т-П: ураган — врага; — П: наш — марш; М-: себя — спя, М-П: загиб — казаки; — М: собор — бой). Но подсчеты по этой классификации пока не делались.

15. Фоника неточных рифм. Относительно того, какие именно звуки предпочитаются или избегаются в различных П- и М-позициях, также имеются пока лишь разрозненные наблюдения. Например, бросается в глаза особенная роль «внутреннего» йота: в МоН XIX века почти законными являются рифмы типа я — меня, а в ЖН XX века — типа пене — пенье; напротив, «внешний йот» в Мзо («молвы — живый») в XX веке употребляется реже языковой вероятности. Можно отметить, что в интервокальных М-позициях более осторожные поэты предпочитают группы согласных с хотя бы одним общим элементом (постелькой — Стенька), а более смелые — отдельные согласные и группы без общего элемента (уроки — уродлив). Из отдельных интервокальных согласных заменяют друг