«…нужно…»

«…нужно кому?..»

«…не спрашивать…»

«…по-другому?..»

«…никак…»

«…а что же?…»

«…так нужно…»

«…так нужно…»

«…но…»

«…так нужно…»

***

Я чуть не расплакалась, подумав, что всё произошедшее являлось лишь несбыточным сном. Что это моё воображение разыгралось не на шутку, выудив на поверхность потаённые желания и страхи и на несколько часов превратив их в реальность для затуманенного сновидением разума. Однако уже в следующую секунду поняла, что над головой у меня находился каменный свод, а не матерчатый потолок шатра, и что я лежала, укутанная в серое одеяло, а под ним…

Я откинула край и снова обнаружила себя голой.

Нет, не приснилось…

Мы действительно были близки. От осознания этого факта я испытала странную смесь эмоций: я смутилась и покраснела, хотя вчера первая поцеловала Давида, взволновалась и обеспокоилась, ведь он стал мне ещё дороже, обрадовалась и затрепетала, поскольку теперь мы являлись парой во всех смыслах. Вот только радость омрачало воспоминание о давно минувшем разговоре с Иваном, которое оставило после себя тянущее и тревожное ощущение. Почему разум породил это сновидение именно сейчас? С момента нашего расставания прошла целая вечность. Но, видимо, моя совесть не могла найти успокоения и вновь и вновь возвращала мысли к совершённому, заставляя размышлять, правильно ли я тогда поступила. Что бы произошло, если бы я не прислушалась к маме, к Елиазару и осталась с Иваном? Если бы мы пришли в этот мир, как пара, а потом я встретила Давида, а он — Веронику… Возможно, то же, что и сейчас, только горечь расставания нам пришлось бы пережить под тёмным небом. Так стоило ли терзаться? Наш разрыв являлся неизбежностью, и я ни секунды не жалела, что Судьба свела меня со Стражем.

Которого, кстати, опять не оказалось рядом.

Наверное, Давид перенёс меня в альков, а сам остался сторожить Врата Тьмы.

Вздохнув от досады, я огляделась в поисках одежды. И обнаружила её аккуратно сложенную стопкой возле постели. Естественно, чистую и свежую. Я могла поклясться, что её не только выстирали, но и отутюжили, хотя утюгов в этом мире, конечно же, не существовало. А чуть поодаль лежали мои латы, мой меч и стоял неизменный металлический сосуд. Быстро вскочив на ноги, я натянула рубашку, плеснула в лицо немного воды и вышла из-под каменного свода.

Как я и ожидала, Давид сидел возле костра, задумчиво помешивая содержимое появившегося из ниоткуда небольшого котелка. Все вещи на смотровой башне были рассчитаны на одного человека — на Стража, который охранял границу и бил в колокол при приближении Тьмы. Но сейчас, демонстрируя свою осведомлённость, Высшие Силы создали вещи и для меня: одежду, посуду и порцию пресловутого варева.

Подойдя чуть ближе, я поняла, что Давид меня не заметил, погрузившись в тяжёлые и мрачные мысли. Устремлённый вдаль невидящий взгляд, нахмуренные брови и глубокая борозда на переносице говорили о том, что внутри Стража шла борьба: решительность боролась со слабостью, необходимость с желаниями, а любовь с долгом. И ещё его одолевала ненависть к тому, что вызвало подобные думы.

Что же произошло, пока я мирно спала и смотрела сон про оставленную далеко позади жизнь?

Проследив за его взглядом, я не увидела ничего необычного. Только промежуток в каменном ограждении, где начинался спуск с вершины, и зияющую пропасть за ним. Но вскоре почувствовала, а вернее осознала — чей-то неуловимый призрак ещё витал над ровной площадкой, ещё сидел возле огня бок о бок со Стражем, разговаривал с ним, а потом покинул это место, спустившись по гигантским ступеням. Являлся ли незримый посетитель Старцем, Чёртом или Духом — я не могла сказать точно, но кожей ощущала его эфемерный след, не успевший растаять во времени. Должно быть, разговор с Иваном мне вовсе не приснился. Я на самом деле слышала голоса, а моё сонное сознание превратило подслушанные обрывки фраз в пережитую когда-то ситуацию. И следуя за зовом пробудившейся паранойи, с каждой секундой я становилась всё увереннее в своих подозрениях.

—Кто здесь был?— наконец, спросила я, вглядываясь в опустевшие каменные ворота.

—Иона?— встрепенулся Давид.— Я тебя не заметил…

—Я это поняла,— протянула я, а потом перевела взгляд на Стража…

И обнаружила его совершенно иным: задумчивость сошла с красивого лица, тяжесть во взгляде пропала, словно её никогда и не было, а глубокие морщины, только что пересекавшие лоб, разгладились. Однако они оставили после себя предательские следы — едва заметные красные полосы. Давид по-прежнему оставался суровым и серьёзным, но больше ничего в его облике не выдавало мрачных раздумий.

—Так кто здесь был?— повторила я вопрос.

—Ты о чём? Здесь только мы с тобой…

Он встал и двинулся навстречу, разводя руки для объятий.

—Но, я же чувствую…— возразила я, сделав шаг назад.

Я настороженно рассматривала лицо Стража, понимая, что он пытался что-то скрыть. Однако от его такого честного и такого невинного взгляда в душу прокрались сомнения. Возможно, у меня, как всегда, разыгралось воображение, и я напридумывала то, чего на самом деле не было… Но в этот момент почему-то вспомнила схватку с Иблисом и то, как Бес незаметно захватывал сознание, навязывая нужные эмоции при зрительном контакте. Я поспешила отвести глаза в сторону, и сомнения тут же рассыпались тысячей осколков.

Давид мною манипулировал!

Я не могла поверить, что Страж был на такое способен, но очень надеялась, что у него для этого имелись серьёзные причины. О предательстве я даже не задумывалась — в чёрном мире просто не существовало предателей. Мы принадлежали либо тёмным, либо светлым, находились либо на одной стороне, либо на другой, и третьего было не дано. А потому желание Давида убедить меня в несостоятельности моих подозрений, имело иной характер.

Только вот какой?..

—Не делай этого!— предупредила я ледяным голосом.— Не смей!

—Прости,— искренне попросил он, остановившись в шаге от меня.— Я хотел тебя успокоить…

—Я спокойна!

—Но тебя что-то встревожило.

—Я слышала голоса. И чувствую чьё-то присутствие.

—Здесь никого не было,— доверительно повторил Страж и прижал меня к себе, как маленького, испуганного ребёнка.— Наверное, тебе приснилось.

На душе стало немного легче, хотя не желавшее успокаиваться сознание продолжало терзаться сомнениями и подозрениями. Оно упорно твердило, что Давид скрывал что-то важное. Однако пытать его я больше не стала и нехотя напомнила себе, что на земле мне светила психушка…

—Точно?— всё ещё недоверчиво, но с огромным желанием сдаться, переспросила я.