—Ходят слухи, что тёмные живут в шикарных условиях,— прервал мои размышления Давид.— У них есть огромные ванны, мягкие кровати, изобилие пищи на любой вкус. И им прислуживают Черти и Бесы. А ещё говорят, что там творится полный разврат и все спят друг с…

—Не надо подробностей!— остановила я Стража, не желая слушать низменные пошлости.

—Это бред?

—Конечно.

—Тогда что там?— Давид уткнулся подбородком в мой затылок, продолжая разглядывать голубые огни вместе со мной.— Кажется, ты знаешь ответ.

—Такой же лагерь, как и наш.

—А обещания Тьмы?

—Она их выполняет. Каждый человек видит то, что хочет видеть. Кто-то думает, что ест не кашу, а изысканное блюдо, спит не в палатке, а в золотом шатре… Но она действительно может сделать жизнь такой, какой хочется.

—Значит, Тьма — это хорошо?..

—Не лучше и не хуже, чем Свет,— ответила я, понимая, что пришла моя очередь объяснять.— Они просто разные. Абсолютно разные. А суждения, что есть хорошо, а что плохо, носят относительный и очень субъективный характер. В зависимости от каждого отдельного человека. Представь, если бы ты был фермером, и твои посевы сгорали от палящего солнца. Ты бы молился о дожде, чтобы собрать богатый урожай и получить много денег. А теперь представь себя виноделом, у которого из-за частых дождей виноград покрывается плесенью и гниёт — ты молил бы лишь о солнце. Понимаешь? Так и здесь — кому-то нужен Свет, а кому-то Тьма. Мы — светлые — верим в то, что Свет принесёт людям мир. А они — тёмные — верят, что Тьма сделает жизнь лучше.

—Но что в ней может быть хорошего?

—Многое из того, чем мы пользуемся сейчас, пришло вместе с Тьмой или явилось её следствием. Свет пребывает в слепой и радостной эйфории, он совершенствует душу, очищает и кристаллизует её. Тьма же потакает телу, приводя в действие разум и изменяя окружающий мир. Например, она дала человечеству научно-технический прогресс. Сейчас не нужно тяжело и трудно выращивать, добывать или готовить пищу — её можно купить в супермаркете недалеко от дома. Не нужно проливать пот, возделывая поля и строя дома — всё это делают машины. Не нужно ходить пешком — для этого есть автомобили и общественный транспорт. Не нужно топить печи — есть центральное отопление и электричество. И не нужно приносить воду из колодца — она течёт прямо в чайник из водопровода. А теперь попробуй убрать всё это: обесточить сети, перекрыть подачу воды, уничтожить запасы продуктов и топлива — и люди станут абсолютно беспомощными. Тьма помогла нам проникнуть в суть вещей, расщепить атом до чистой энергии и подняться к звёздам. Вот только следствием её правления явились также экологические катастрофы и деформация человека как вида на генетическом уровне. Она делает нашу жизнь проще и комфортнее, но одновременно отравляет и меняет нас, поскольку плюсов без минусов не бывает…

—Что же произойдёт, если выиграет Свет? Всё это просто исчезнет?

—Я не знаю…— честно призналась я.— Возможно, техника изживёт себя или станет другой, появится безвредное производство, и мир постепенно очистится. Возможно, человек перестанет гоняться за материальными благами и начнёт уделять больше внимания духовному развитию, искусству, созиданию и созерцанию. И возможно, мы сами станем лучше… Я не знаю.

—Или скатимся в каменный век!— скептично заметил Давид.— Будем жить в пещерах, заворачиваться в шкуры, забудем про гигиену и лекарства и помрём от болезней.

—Уверена, Свет не желает для нас подобной участи,— с улыбкой парировала я.

—Но мы ведь не знаем наверняка! Мы можем только надеяться.

—Возможно, поэтому они и выбирают Тьму,— задумчиво протянула я, в тайне мечтая, что сумею разгадать секреты чужой души, сидевшей сейчас возле одного из этих голубых костров, пока не стало поздно.— Потому что они не такие идеалисты, как мы…

—Ты вспомнила о своём Иване?— немного холодно спросил Страж.

—Перестань называть его «Моим». Он не мой.

—Так ты о нём подумала?

—Да. Ведь сейчас он где-то там, внизу…— выдохнула я, ощутив тяжесть, навалившуюся на сердце.— Раньше Ваня тоже был идеалистом и верил, что можно изменить жизнь к лучшему. Он верил Свету… И мне… Не представляешь, как больно понимать, что он желает нашей смерти…

—Все тёмные желают нашей смерти. Не только он.

—Но не так… Сегодня ты в третий раз встал между нами. Теперь Ваня не просто злится — ты мешаешь ему выполнить приказ. А значит, сначала он попытается убрать тебя.

—Я ему не позволю,— уверенно произнёс Давид и крепче сжал меня в объятиях.

—Знаю, только…— я чуть развернулась и с тревогой посмотрела в его глаза, в которых, будто в двух огромных зеркалах, отражалась зияющая темнота…

И не удержалась.

Я поцеловала его так, словно много тысячелетий ждала лишь этого момента, словно Давид был мне дороже воздуха, дороже жизни и дороже всех сокровищ земного мира. И даже окружавшая нас бесконечность вдруг превратилась в безразличную и пустую, как только я представила, что в ней больше не было его. Душой, разумом и телом я хотела слиться с ним в единое целое, как это случилось сегодня на поле боя. Стать одним организмом, одним существом…

Но Страж не ответил взаимностью. Он снова опасался Запретов и Правил. Опасался разрушить иллюзию, выпустив на волю физическое влечение, и потому отстранился.

—Подожди,— выдохнул он, крепко сжав моё лицо обеими руками.— Мы не можем…

—Я была Духом,— напомнила я события прошлой Битвы.— И знаю, что можно, а что нельзя. В этом нет ничего запретного… Я больше не боюсь.

С секунду Давид недоверчиво смотрел на меня, пытаясь в своём сознании разложить по полочкам все страхи и моральные нормы. А потом молниеносным движением впился губами в мои губы и заключил в железные объятия. Одну руку он запустил в волосы, а второй полностью обхватил плечи, словно боялся, что сейчас я вырвусь и покину его навсегда.

Больше не нужно было сдерживать пожар, с новой силой разгоравшийся между нами и пылавший в тысячу раз разрушительнее и ярче, чем прежде. Мы прижались настолько близко, что слышали каждый вздох друг друга, ощущали каждый удар двух бившихся в такт сердец и угадывали мысли и желания двух объединившихся разумов. Точнее, желание было одно — и оно всё дальше и дальше уносило нас в огненную бездну. Мы упали на землю возле костра, будто два раскалённых уголька, случайно покинувшие его недра. Страсть обжигала тела, испепеляла одежду и оставляла лишь обнажённые души, очищенные от сомнений, страхов и скверны, и, наконец, обретшие уверенность и покой…

Я лежала в объятиях Стража, не в силах поверить, что это произошло.

Участившееся дыхание с трудом замедлялось. Кровь бешено пульсировала под покрытой испариной кожей. Мы ощущали жар, исходивший от безмятежно горевшего рядом огня, но он не мог сравниться с пламенной бурей, которая пронеслась между нами. Единственный молчаливый свидетель произошедшего продолжал весело трепыхаться и танцевать под свою, неведомую музыку, не осуждая, не высмеивая и не одобряя наш поступок. Он остался равнодушным, как осталась равнодушной бесконечность. Небо не обрушилось нам на головы, Ангелы не спустились к Вратам Тьмы, чтобы поразить грешников, кара Высших Сил не постигла нас, потому что между нами пылала любовь.