предприятия, он изображает его в то же время как скверного семьянина, изменяющего своей жене, как человека слишком несдержанного в отношениях со своими подчинёнными или как любителя спиртных напитков. Изображая же скверного производственника, волокитчика или перестраховщика, он рисует его как человека внимательного к нуждам рабочих, сохраняющего верность в любви и притом трезвенника. Не исключено, что сконструированный таким путём отрицательный тип будет воспринят читателем как фигура более положительная, чем сам положительный герой; если же этого не случится, то такие положительные качества, как трезвость, верность в любви, уважение к людям могут показаться не такими уж обязательными для хорошего человека.

Нет сомнения, что и у хорошего человека семейная жизнь может сложиться нескладно, что и хороший человек может проявить несдержанность и наговорить несправедливых, обидных слов и даже совершить какой-нибудь неверный поступок. Однако всё это может иметь свои причины, всё это может быть если и не оправдано, то, по крайней мере, объяснено обстоятельствами. Когда мы видим эти причины, эти обстоятельства, мы понимаем истинные мотивы поступков и можем судить о характере человека во всей его сложности, как он того заслуживает. И у хорошего человека может разладиться семейная жизнь, но если это произойдёт, то произойдёт всё же не без веских причин, и переживать этот разлад хороший человек будет всегда тяжело. Если, однако ж, писатель не познакомит нас с этими серьёзными причинами и переживаниями, если он походя начнёт изображать амурные похождения своего героя для того только, чтоб показать поразнообразней его характер, то фактически создаст образ человека мелкого, неглубокого, пошленького, пустого, которому всё как с гуся вода, что вовсе не будет уже вязаться с общей положительностью этой фигуры.

К положительному типу в искусстве мы относимся так же, как и к живому человеку в действительности. Но хороший живой человек – это всё же живой человек, а не ходячая добродетель. Живя не в безвоздушном пространстве, а среди людей, он сталкивается со всей сложностью жизни и не может во всех случаях поступать безошибочно. Жизнь настолько сложна, что иногда невозможно бывает учесть все её обстоятельства. Иногда человек и хочет сделать хорошо, а получается плохо, потому что он чего-то не учёл да и не мог, не имел возможности всё учесть. Поэтому-то о положительности героя мы часто можем судить не столько по его делам, сколько по побуждениям, по мотивам, по которым он совершает те или иные поступки, предпринимает те или иные действия. Так, мы можем не одобрять поведение Макара Нагульнова из романа Шолохова «Поднятая целина», когда он проявляет несдержанность, нетерпеливость, запальчивость, прибегает к излишне крутым мерам по отношению к крестьянам, не пожелавшим сдавать зерно в семенной фонд, однако мы не можем при этом и не оправдывать в какой-то мере его, видя, что все его действия вызваны хорошими побуждениями, желанием добра, а не зла.

Положительные и отрицательные качества людей не есть что-то раз навсегда установленное, присущее им от рождения, вроде цвета глаз или формы ушей. В жизни человек не остаётся неизменным. Какие-то жизненные явления влияют на его взгляды, так или иначе формируют его сознание, его характер. И плохой человек в силу каких-то обстоятельств может измениться к лучшему, и хороший человек под влиянием каких-то других причин может стать хуже. Поэтому-то в художественных произведениях, которые обычно показывают не застывшую картину жизни, мы, наряду с положительными и отрицательными типами, можем встретить и таких персонажей, мнение о которых у нас меняется, подобно тому как меняется у нас мнение о некоторых людях, с которыми нам приходится встречаться в жизни. Читая «Поднятую целину» Шолохова, мы без колебаний отнесём к разряду хороших, положительных людей Давыдова, Нагульнова, Размётнова, а к разряду плохих, отрицательных Островнова, Половцева, Лятьевского. Читая же «Тихий Дон», мы будем колебаться то в одну, то в другую стороны в оценке главного его героя Григория Мелехова.

Читая подлинно художественное произведение, мы не можем обойтись без того, чтоб не судить по поступкам героя о его личности, о его характере, то есть без какой-то общей оценки героя, потому что таково, как мы видели, наше отношение к людям и в жизни. Хочет этого писатель или не хочет, заботился он об этом или не заботился, когда писал своё произведение, но читатель может либо относиться сочувственно к его герою, симпатизировать ему, либо относиться несочувственно, не симпатизировать, либо переходить от одного отношения к другому, то есть определять к нему своё отношение на какой-то определённый отрезок времени. Те герои, которые никак, ни с какой стороны, ни в какой момент не задевают читательских чувств, о которых он не может подумать ни плохо, ни хорошо, которые как будто не вызывают ни симпатии, ни антипатии, на самом деле вызывают у читателя антипатию как люди скучные, тусклые, сухие, неинтересные, и поэтому он заведомо относится к ним отрицательно.

Деление литературных героев на положительных и отрицательных – это вовсе не теоретическая выдумка, созданная критиками для удобства раскладывания героев по полочкам. Деление это вполне закономерно, так как отражает тот подход к людям, который существует в действительной жизни. Сталкиваясь с каким-нибудь явлением жизни, мы не можем обойтись без ответа на вопрос, хорошо оно или плохо, положительно или отрицательно, вредно или полезно для человека, для общества. Оценивая отдельный человеческий поступок, мы всё же оцениваем нечто сугубо личное, единичное, следовательно, в известной мере случайное. Но оценивая человека в целом, давая какую-то общую оценку его поведения, его линии в жизни, мы оцениваем уже нечто общее, закономерное, типическое, отражающее тенденцию развития в ту или иную сторону, находящееся в том или ином отношении с общим движением общества, иначе говоря, даём какую-то общественную оценку явлению, оцениваем его как прогрессивное или реакционное.

Если без такой, общественной, оценки литературного героя не может обойтись читатель, то тем меньше может обойтись без такой оценки писатель. Писателю, если он настоящий художник, никогда не безразличен его герой. Независимо от того, создал ли он своего героя силой воображения (то есть на основе обобщения каких-то накопленных впечатлений о людях) или рисует его с натуры (то есть воспроизводя тот или иной жизненный прототип), писатель представляет себе героя как определённую личность и, следовательно, не может относиться к нему бесстрастно, как к какой-то абстракции. Какое-то чувство симпатии (или антипатии) он обязательно к нему питает. Это чувство может быть и очень большим, определённым, и очень маленьким, неопределившимся. Писатель может относиться к своему герою как к человеку вполне хорошему или вполне плохому, но может относиться как к человеку хорошему, однако не до такой