— Рабство? — поразился Фурати. — Не верю. Точнее, не отрицаю, но чтобы это приказал князь? Это прямое оскорбление нашего короля! Вы понимаете, леди…

— Оскорбится ли Мортаг, зависит от объяснений, которые он получит. Рабский ошейник — не смертельно. Мне тревожно за лорда Сайгура, но за Челлу я беспокоюсь больше.

— Я всегда считал, что князь ни за что не решится рисковать её жизнью.

— Видите ли, милорд. Чтобы держать лорда Сайгура в подчинении, достаточно его связать. А потом развязать — с ним всё будет в порядке. Челлу не подчинить так просто. У неё свои возможности защищаться. В этом смысле она всё равно что фея. Сильное колдовство может сломать её, и это опасно.

Фурати покивал, что понял, и отправился давать указания подчинённым ему кандрийцам.

У Юны до возвращения Найрина было время и как следует поразмыслить, и принять решения. Она поручила представительские дела Фурати — очередные купцы, подарки, проездной сбор, чаша вина, которую лишь пригубить, и добрые пожелания, — а почему не собрать со всех всё сразу в один мешок, составляя список?! Не принято ведь. Но как же утомительны бывают традиции!

Кандрийцы из гарнизона в очередной раз обшаривали замок сверху донизу, и с купцами Фурати тоже прекрасно управился — всё-таки Рука Короля, созданный для такой работы. А Юна уже принялась собираться…

Собраться в путь — не просто сложить в тюк необходимые вещи. Да и не для тани Дьямона эта работа, с ней управятся служанки. От Юны требовалось решать и раздавать распоряжения — не стоит считать, что это просто. Насколько же легче с Мортагом! Он прямой и честный, а если начинает хитрить, то это сразу видно. Хотя сам себя он считает хитрецом! А понять дядюшку-князя чаще всего вообще невозможно. Предполагать — да, только это. А решать они будут по ходу дела.

На письмо Мортагу у Юны ушло немало времени. Попросить прямого и честного помочь, притом так, чтобы не навредил? Князь наверняка уже предупредил его недовольство, отправив послов с письмом и подарками. Что-то объяснил. Какую-то часть правды, а может, и чистую правду — даже правда по-разному выглядит, если смотреть на неё с разных сторон! Он непременно это сделал — враждовать с Кандрией ему сейчас нельзя. Юна дорого бы дала, чтобы прочитать послание князя королю, но придется обойтись. В своём письме она попросила Мортага о содействии: сделать вид, что он рассержен и готов собрать войско. Может быть, поговорить об этом на совете. И не вмешиваться. Письмо отправить голубиной почтой — на обычную нет времени, тем более надо писать аккуратно…

Отправить вместо письма лорда Фурати — было бы идеально. Но Фурати нужен здесь — нельзя бросить Дьямон на кого попало. До возвращения Челлы и её супруга будет управлять Фурати, теперь это его прямая обязанность, как представителя короля.

— Моя тани? — Таюр смотрел с участием. — Я могу помочь? Переписать?..

— Нет, не нужно. Я закончила.

— Отправить в Лир?

— Я сама. Сейчас схожу на голубятню.

— Мне жаль, что моя тани желает всё делать сама.

— Не обижайся, Таюр. Меня это успокаивает. Я знаю, что у тебя всё получилось бы лучше, — она мимолётно коснулась ладонью его щеки.

— Осмелюсь ли я так думать? — ответил раб, но щёки его тут же порозовели от удовольствия.

— Таюр, я в растерянности. Сомневаюсь, брать ли с собой детей? — она наморщила лоб, на что Таюр укоризненно покачал головой.

— Простите? Моя тани, вы говорите о детях тана-кандрийца? А зачем их брать? Это обуза, и только. Или?.. Вы считаете, что кандриец ни при каких обстоятельствах не вернется в Дьямон? Вы желаете сразу отправить сирот в семью отца?

— Сирот? — она неприятно удивилась. — Таюр, ты торопишься…

— Разумеется, моя тани. Я полагаю, что князь не замышляет убивать лорда-кандрийца. Во всяком случае сразу.

— Так-так. А что ещё, Таюр? Для чего вообще князь задумал всё это, как думаешь?

— Это очевидно, моя тани. Чтобы столкнуть его с другими претендентами на тани Челлу, доказав этим его ничтожность. Ничтожность ставленника короля Мортага, которого не одобрила Мать Гемм. Тани Челла, конечно, должна при этом присутствовать… желательно.

— Понятно, — Юна кивнула.

Она именно так и объяснила себе происходящее.

— Уверен, моя тани, что сына герцога ожидало бы то же самое, — продолжал раб. — Король удружил князю, облегчив ему это дело.

— Объясни, Таюр, — Юна приподняла бровь. — Ты считаешь, что унизить Сайгура Кана проще, чем сына герцога Каймена? Если подвергнуть его испытаниям?..

— Смотря каковы испытания, мая тани. А это уже воля князя. Вряд ли кандриец искусен в стихосложении, мукарранских танцах — я думаю, он и в кандрийских, как перестоявший бык. А благородные игры? А искусство езды? А скачки? Искусен ли он как наездник? Подозреваю также, что он невежественен. Если князь предложит сразиться на мечах — допускаю, что у него есть шансы. Хотя не уверен. Как он добился своего положения? Если отбросить благосклонность принцессы. Спас жизнь королю — это могла быть воля случая. Рискну предположить, что сын герцога искусней во всем перечисленном.

— Вот как? — Юну слова раба задели. — Знаешь, второй сын герцога Каймена довольно тщедушный молодой человек. Хотя танцевать умеет.

— А добавьте сюда и герцога, моя тани. Его негодование, с которым королю пришлось бы иметь дело. Герцог богат, немалая часть королевского войска — под его знаменами. Унижение Сайгура Кана никого не рассердит. Разве что повеселит.

— Да, пожалуй, — задумчиво согласилась Юна.

Унижение Сайгура Кана непонятным образом сердило её. И задевало. И хотелось накричать на верного Таюра и прогнать — но он всего лишь высказывал своё мнение, причём по её приказу. И всё на самом деле было понятным — почему она сердилась. Но она не должна. Тани Дьямона, вдова Суреша Эмая, не имеет прав на эту слабость — давать волю чувствам. Она и не даёт…

— Только в одном лорд-кандриец может преуспеть. Если его, как раба, захочет приобрести какая-нибудь знатная тани. Для своих нужд. Или его купят пасти коз. Да-да, я знаю, что его продали как раба… — может, Таюру следовало молчать об этом, но он не стал отказывать себе в удовольствии, и в некотором злорадстве тоже.

— Хватит! — Юна нахмурилась. — Не заговаривайся!

— Так зачем вы хотите везти в Измир его сыновей? Чтобы они посмотрели на всё это? Простите! — раб, спохватившись, тут же низко поклонился, — просто обычно вы разрешаете мне быть откровенным.

Таюр опять был прав. Зачем брать с собой мальчиков? Юне подумалось, что после всего Сайгуру будет не в радость возвращаться в Дьямон, а придется, если там останутся его дети. И для детей она не видела опасности — этого князь точно не допустит. Но наверняка князь не станет щадить Сайгура, и его далеко не взрослым сыновьям скорее всего не стоит на это смотреть.