способствовало ее популярности.

«Hots On for Nowhere» тоже родилась спонтанно. Соединив ее с ворчливыми текстами Роберта, написанными в Малибу, ребята собрали ее в студии буквально за час. Особенно едкая строчка о «друзьях, которым на меня плевать», была адресована Джимми и Питеру Гранту, которые, по его мнению, оставили группу в Калифорнии. Трек получился хаотичным, но на удивление радостным, как будто «Цеппелины» играли друг с другом и пустили слушателя на неформальный джем. В их непринужденном подходе чувствовалось наслаждение от процесса: шероховатые соло Джимми, неряшливый припев «ла-ла-ла». Но при более внимательном прослушивании, можно услышать виртуозную игру слаженной команды, хоть и не создающей хит на все времена, но точно передающей бескомпромиссный «цеппелиновский» ритм.

Всю неделю работы в студии ребята не спускали глаз с часов. «Мы испытывали невероятно давление, ведь нужно было закончить запись», – признал Джимми. Ни для кого не было секретом, что 21 ноября Led Zeppelin придется собирать манатки и переезжать, когда в студию должны были заявиться «Стоунз». И все же они были так близки к тому, чтобы все завершить. Никто не хотел уезжать с незаконченным альбомом. Им нужно было еще два дня, может быть, три, не больше. Джимми проглотил свою гордость и позвонил Мику Джаггеру. «Можно нам еще два дня, чтобы закончить то, над чем мы работаем?» – умолял он. Мик был в хорошем расположении духа и поэтому пошел Джимми навстречу.

«Эти несколько дней стали важным испытанием нашего образа жизни, – говорил Джимми, намекая на наркотики как залог его продуктивности и работоспособности. – Группа уехала, оставив меня со звукоинженером Китом Харвудом возиться с дорожками. Мы договорились: первый, кто проснется, будит второго, и мы продолжаем работу». До тех пор, пока они снова не отключатся.

С самого начала Джимми рассчитывал управиться за три дня. «Я и не думал, что успею все сделать за ночь, но, видимо, мое сознание для разнообразия начало нормально работать. Пластинка начала стремительно выкристаллизоваться, материал полился как из рога изобилия». К концу первой ночи – изнурительного четырнадцатичасового марафона – альбом был завершен.

Когда 24 ноября 1975 года The Stones прибыли в «Arabella Hochhaus», Мик Джаггер позвонил Джимми узнать, как у него дела.

«Я пришел к нему в номер и включил копию готового материала», – вспоминает Джимми.

«Ты хочешь показать то, что вы успели сделать за три недели?» – спросил Мик.

Джимми покачал головой: «Нет, мы записали целый альбом».

«Ты имеешь в виду основные треки», – настаивал Мик.

«Нет, все-все. Мы закончили. Спасибо за два дополнительных дня».

Весь альбом за тринадцать дней – Джимми и другие участники группы вспомнили запись первой пластинки, когда у них не было времени на ошибки и эксперименты, а только жгучее желание показать на что они способны.

В любом случае, ребята хотели поскорее уехать из Мюнхена. Они продрогли до костей. Может погода в Джерси была не лучше, но условия проживания явно на порядок выше.

Члены группы вместе с помощниками стремительно ретировалась. Уехали все, кроме Эйба Хоха. «Питер позвонил и сказал: “Привези пленку в Лондон”», – вспоминает Хох. Ответственность его пугала, но он утешил себя, что просто положит под мышку две шестнадцатидорожечные магнитные ленты и сядет в самолет. Питер заверил его, что они сами позаботятся о транспортировке, и на следующее утро, в ожидании вылета, Эйб увидел семьдесят килограммов кассет, готовящихся к погрузке в багажное отделение.

На пути в Лондон, где-то над Бонном, пилот объявил о небольшой неисправности самолета. «Все в порядке, но нам придется приземлиться», – объявил он.

Это встревожило Эйба, который еще ребенком прошел через ужасы концлагеря: «Меня пугала сама мысль оказаться в этой стране. По моему опыту, в Германии никогда не происходило ничего хорошего».

Неприятности начались, как только самолет приземлился в Бонне. Эйб направлялся к терминалу, когда пилот объявил: «На полосе ожидает вылета другой рейс на Лондон. Мы перенесем туда ваш багаж».

Перенесем багаж!

Эйб чуть не сбил с ног работника аэропорта. «Я должен лично проследить за перемещением своего багажа», – решительно заявил он.

«Нет, это невозможно, – ответили ему. – Мы сами перенесем багаж».

«Понимаю, но я должен видеть, как его поместят в другой самолет. Это очень ценные вещи».

«Сэр, – служащий терял терпение, – багаж каждого пассажира ценный».

«Не настолько, – возразил Эйб. – Мой – на вес золота, он стоит миллионы долларов».

Это привлекло внимание мужчины: «О, продолжайте! Что у вас за багаж такой, который стоит миллионы долларов?»

«Новая пластинка Led Zeppelin».

«О, Led Zeppelin! Я люблю Led Zeppelin! – его глаза загорелись. – А можно мне одну?»

«Это не альбом, – сказал Эйб. – Это пленка, на которую записаны материалы нового альбома Led Zeppelin. Так что давайте пойдем и посмотрим, как они перенесут багаж. Хорошо?»

Вот как следующие события вспоминал Эйб Хох: «Светловолосый ариец выводит меня на взлетную полосу в Бонне. На мне рваная джинсовая куртка, нет документов, в ухе – серьга, да и, в целом, выгляжу ужасно. Грязный еврей-оборванец. Внезапно загорается свет, и я вижу направленные на меня автоматы. Немцы кричат: “Halt!”, – и я покорно поднимаю руки вверх. Мой самый страшный кошмар наяву».

Работник аэропорта, не моргнув, воскликнул: «Все в порядке! У него новый альбом Led Zeppelin!»

«Он произнес волшебные слова. Они побросали оружие и подбежали ко мне, не веря счастью, что я везу новый альбом Led Zeppelin. Так альбом и попал из Германии в Лондон».

[2]

Led Zeppelin нравилось работать в студии, но ребята очень тосковали по сцене. Музыканты жили выступлениями, и, разумеется, тяжело переносили вынужденную разлуку с тем, что у них получалось лучше всего. Вне всяких сомнений, концертная деятельность могла бы входить в перечень сильнодействующих наркотических средств. Чувство единения с товарищами по группе, особая связь с поклонниками и магия звука вызывали химические реакции, кайф от которых был мощнее любого препарата.

Джонси и Бонзо нуждались в подобной подпитке. Они нашли клуб в городе Сент-Хелиер на острове Джерси, где Норман Хейл, незаурядный местный рок-н-ролльный пианист, по средам выступал с окрестными группами в заведении «Behan’s West Park». Это была маленькая тихая забегаловка в лучших традициях английских танцевальных залов, с импровизированной сценой, но Джонси и Бонзо видели в этом невзрачном местечке прекрасную возможность размяться. Они отыграли честный концерт: сорок пять минут классики рок-н-ролла. Это было освобождение! Их позвали вновь выступить на следующей неделе, и они упомянули, что приведут с собой несколько друзей.

Роберта терзали сомнения по поводу этой идеи. «Слушай, – сказал он Бонзо, – ради Бога, я даже ходить не могу. Не позорь меня. Я не могу ковылять через танцевальный зал и подняться в таком состоянии на сцену».

Бонзо