о наркозависимости, он надменно утверждал: «Я нисколько не жалею об этом. Когда следовало сосредоточиться, я делал это лучше всех». Джимми убежден, что так он тренировал свою силу воли и упорство. «Восемнадцать часов в день огромной самоотдачи. Погружаясь в работу, забываешь о трехразовом питании», – говорил он, оглядываясь назад. Полученный опыт в Мюнхене Пейдж охарактеризовал емкой фразой «чистая тревога и эмоции», добавив: «Мы не знали, сможем ли когда-нибудь сделать это еще раз».

С песней «Achilles Last Stand», по словам Пейджа, они «сиганули в омут с головой». Эта песня – целая история становления, в которой Роберт примиряется с аварией, а затем претерпевает эмоциональный рост и пытается воедино собрать свою личность из запутанных чувств. И, тем не менее, она вовсе не выглядит печальной – это одна из его самых жизнерадостных, оптимистичных песен, «о путешествиях, мечтах, желаниях и позитивном взгляде на жизнь». Это уже звучало достаточно концептуально, но он решил приукрасить песню рассказом о своих путешествиях по Марокко, Греции, Испании, Швейцарии, Джерси и Калифорнии.

Трек сложился из довольно свободной и несложной лирической основы, но стоило только Джимми коснуться струн, как его гитара выдала ураган, наполняющий энергией все вокруг. «Я ушел в работу, выстраивая трек шаг за шагом», – говорит Джимми. В нем нашлось место и драматическим вспышкам гениальности, и музыкальному озорству. Пейдж попытался «с помощью гитарных аранжировок придать ей совершенно новую индивидуальность», то, что он называл «духом эпичности». Дорожки с различными эффектами сводились снова и снова, еще и еще. «Каждый гитарный пассаж нес в себе свой посыл, внутреннюю силу и характер». За превосходство бились шесть яростных, гитарных партий, не думая опускаться.

Джимми сказал, что у песни «довольно-таки быстрый темп», – и это, конечно, было преуменьшением.

Атмосферу скитаний подчеркивал дополнительный инструментарий, делая продолжительность постоянно меняющей форму «Achilles Last Stand» дольше десяти минут. Следом за гитарным риффом шел 8-струнный бас, изнывающий от медиатора Джоунси, а каждый пассаж подчеркивался взрывным фоновым ритмом ударных. Что и говорить, «безумный прог-рок, великолепная… блестящая музыка», как выразился Плант.

Роберт с нетерпением ждал вокальной партии. Он хотел исполнить песню стоя, что было весьма опрометчиво для человека, не встававшего с коляски уже четыре месяца. На середине дубля он споткнулся о кабель, и подвернул ногу. «Я перенес весь свой вес на ногу, и – бах! – грохнулся», – вспоминает он. В студии среагировали незамедлительно. «Я никогда не видел, чтобы Джимми так быстро бежал. Хрупкий с виду, он пулей выскочил из микшерной кабины и поднял меня», – сказал Роберт. Все очень боялись, что он сломал ногу.

Прогноз оказался более благоприятным, и Роберту прописали постельный режим. «Как только мне стало немного лучше, меня отвезли в студию. Пока другие спали, я переписал вокал от начала до конца».

«Achilles» помогла Джимми исполнить давнюю мечту о «гитарном альбоме». Стремительная, громкая и высокопарная песня пробирала до мурашек. Но разве можно устоять перед добротным традиционным блюзом? Основа «Tea for One» зародилась в «Studio Instrument Rentals» в Лос-Анджелесе. Джимми признавал определенную вторичность песни. «Одиночество, которое испытывал каждый из нас, не могло не сказаться на нашем ходе мыслей. Мы работали над “Tea for One” с оглядкой на “Since I’ve Been Loving You”», – говорил он. Действительно, эта песня не содержала в себе ничего новаторского. «По сути, это старый добрый блюз из двенадцати тактов. Два куплета с гитарным соло. Меня осенило, что блюз играют все, а многие, как, например, Эрик [Клэптон] сделали его своей визитной карточкой». Не самый простой пример для подражания. Тем более, что Пейдж был просто обязан вывести жанр на новый уровень, а не повторять избитые клише. Тем удивительнее, что Джимми справился за девять с половиной минут. В его игре чувствовался вызов. Интервалы, исполненные тоски, а пассажи, – изящества и тепла, только усиливали эмоциональность текста. «Она такая сдержанная» – говорил Джимми об умеренности своей игры. – Ни одной взрывной ноты на протяжении семи минут [sic!]». Может, песня не произвела революции, но благодаря Джимми соло выгодно выделяло ее на общем фоне.

Максимально легкая «Tea for One» должна смениться бурей. По замыслу Джимми, в альбоме не оставалось места для «нежности, контрастов, акустических песен и переходов на другие инструменты». В целом, альбом отражал «принцип постоянного движения и агрессии», то внутреннее, неприкаянное состояние Led Zeppelin в условиях бегства от налогов.

Как нельзя лучше смогла передать этот настрой «For Your Life». Тоскливая, гипнотически сдержанная ритм-секция, за счет пресловутого движения и агрессии передавала саркастическое разочарование Роберта в «приходящих и уходящих людях» из гастрольного окружения группы, и «прежде всего в девушках». Фанковая интерлюдия в середине пронизывала песню насквозь, придавая ритму терпкий, напористый оттенок. Музыканты сдерживали себя вплоть до последнего куплета, пока в музыкальное полотно не вцепились хлесткие и головокружительные гитарные запилы Джимми, под выразительный аккомпанемент баса Джоунси.

Совсем иной контраст прослеживался между энергичной режущей музыкой и горьким текстом в «Royal Orleans». Вернувшись к задорному, фанковому груву, Led Zeppelin преподнесла его под своим фирменным соусом. Ритмический импульс на фоне статичной басовой линии, задающей тон веселому повествованию, захлебывался в пулеметной очереди синкопированных ударов. Роберт пытался рассказать в песне историю, что не давала группе покоя, со времени их зимней поездки в Новый Орлеан. В пересказе она напоминала неправдоподобную байку, но, как сказал Джон Пол, скорее всего «это мешанина из нескольких историй».

По легенде, Плант подцепил девчонку в баре отеля Нового Орлеана, не подозревая, что она трансвестит. «Когда “Стефани” оказалась в моем номере, мы выкурили косячок-другой. Я уснул, и как это обычно бывает, непогашенный окурок вызвал небольшой пожар. Просыпаюсь, а в номере уже стоит пожарная бригада». Роберт дал главному герою имя «Джон Камерон», в честь коллеги Джоунси по сессионной работе. И чтобы усилить комичный эффект, и чтобы ни у кого не осталось сомнений, Роберт постоянно повторял слово «бакенбарды»[119].

Учитывая вокал Роберта, сложно было не принять песню «Royal Orleans» за пародию. Как и в случае с «The Crunge» альбома Houses of the Holy, малоразборчивая подача служила реверансом провинциальному фанку, но, по сути, оставалась беспардонной издевкой над Джеймсом Брауном. Песня, своеобразная дань рокабилли, хоть и обросшему мышечной массой, также как и «Candy Store Rock», оказалась результатом импровизации на студии. Словно поезд, песня, от куплета к куплету, мчалась вперед, вот-вот угрожая сойти с рельс. Икающие фразировки Джимми сталкивались с резкими, идеально точными барабанными сбивками Бонзо, подстегивая остальные инструменты. Роберт выдавал дерзкое, дрожащее вибрато, подражая своему любимцу Ралу Доннеру, подражателю Элвиса, доводя свою партию до абсурда. К сожалению, преданные слушатели восприняли песню лишь как забавную диковину, что не