продолжал. «The Sun» опубликовала статью поздно ночью, и вот - на первой полосе утреннего выпуска.

  Заголовок: «СНИМАЕМ ШЛЯПУ!».

  Как и ожидалось, в статье наш отъезд был изображен как беззаботное, бесшабашное и гедонистическое прожигание жизни, а не осторожное отступление и попытка спасти себя. Кроме того, статья содержала показательную подробность о том, что мы предлагаем отказаться от своих титулов герцогов Сассекских. В мире существовал только один документ, в котором упоминалась эта подробность - мое частное и конфиденциальное письмо отцу.

  Шокирующе, убийственно мало людей имело доступ к этому письму. Мы не сообщали о нем даже нашим самым близким друзьям.

  Седьмое января, мы еще поработали над проектом заявления, выступили перед публикой, встретились со своими сотрудниками. Наконец, зная, что готовится утечка еще большего количества подробностей, восьмого января мы спрятались в недрах Букингемского дворца, в одной из главных парадных комнат, с двумя нашими самыми высокопоставленными сотрудниками.

  Мне всегда нравилась эта парадная комната. Ее бледные стены, сияние хрустальной люстры. Но сейчас эта люстра показалась мне особенно очаровательной, и я подумал: «Неужели так было всегда? Неужели она всегда выглядела...так по-королевски?».

  В углу парадной комнаты стоял огромный деревянный стол. Мы использовали его для работы. Сидели за столом по очереди и печатали на ноутбуке. Пробовали подставить разные фразы. Мы хотели сказать, что уменьшаем свою роль, отступаем, но не спускаемся вниз. Тяжело найти точную формулировку, верный тон. Серьезный, но уважительный.

  Время от времени мы по очереди располагались в стоящем рядом кресле, или давали отдых глазам - смотрели в одно из огромных окон, выходящих в сад. Когда мне нужен был более длительный перерыв, я растягивался на ковре цвета волн океана. Маленькая дверца в дальнем левом углу комнаты вела в Бельгийский кабинет, где мы с Мег однажды провели ночь. В ближнем углу было две высокие двери, именно такие двери люди представляют себе, когда слышат слово «дворец». Эти двери вели в комнату, в которой я присутствовал на множестве коктейльных вечеринок. Я вспомнил эти собрания, все те прекрасные моменты, которые пережил в этом дворце.

  Вспомнил: в комнате за следующей дверью семья всегда собиралась, чтобы выпить перед рождественским обедом.

  Я вышел в холл. Здесь стояла высокая красивая рождественская ель, ярко освещенная. Я стоял перед ней и предавался воспоминаниям. Снял два украшения - мягких маленьких корги, и отнес сотрудникам. Каждому - по корги. Сказал им, что это - сувенир на память об этой странной миссии.

  Они были тронуты. Но чувствовали себя немного неловко.

  Я заверил их:

  - Никто по ним скучать не будет.

  Мои слова прозвучали двусмысленно.

  В конце дня, когда мы приближались к окончательной версии заявления, наши сотрудники начали волноваться. Вслух выражали обеспокоенность, не станет ли известно об их участии во всем этом? А если станет известно, не повлияет ли это на их карьеру? Но в основном они были воодушевлены. Чувствовали, что они - на правильной стороне, оба читали все эти оскорбления в прессе и социальных сетях, появлявшиеся много месяцев.

  В шесть часов вечера всё было готово. Мы собрались вокруг ноутбука и в последний раз прочитали проект заявления. Наш сотрудник написал сообщения личным секретарям бабушки, папы и Уилла, рассказал, что скоро произойдет. Секретарь Уилла ответил сразу:

  - Это будет взрыв ядерной бомбы.

  Конечно, я знал, что многие британцы будут шокированы и расстроены, меня подташнивало от волнения. Но им пора узнать правду, я был уверен, что они поймут.

  Один из сотрудников спросил:

  - Мы это сделаем?

  Мы с Мег ответили хором:

  - Да. У нас нет выбора.

  Мы отправили заявление своему сммщику. Через минуту оно появилось на нашей странице в Инстаграме, на единственной платформе, которая была нам доступна. Мы обнялись, вытерли слёзы и быстро собрали свои вещи.

  Мы с Мег вышли из Дворца и прыгнули в машину. Когда мы мчались в Фрогмор, новость уже сообщали по радио. На всех радиостанциях. Мы включили одну станцию. «Меджик ФМ». Любимая станция Мег. Слушали, как радиоведущий разводил типично британскую злобную мыльную пену. Мы пожали друг другу руки и улыбнулись телохранителю на переднем сиденье. Потом все мы молча смотрели в окно.

  75.

  Через несколько дней была назначена встреча в Сандрингэме. Не помню, кто назвал это «Сандрингэмским саммитом». Подозреваю, что кто-то из журналистов.

  По дороге туда я получил от Марко сообщение о статье в «The Times».

  Уилл заявил, что мы с ним теперь - «самостоятельные единицы».

  - Я всю жизнь поддерживал брата, но больше не могу это делать, - сказал Уилл.

  Мег вернулась в Канаду, чтобы быть рядом с Арчи, так что на этот саммит я приехал один. Я приехал заранее, надеясь быстро переговорить с бабушкой. Она сидела на скамье у камина, я сел рядом. Увидел, что Оса всполошился. Он выскользнул из комнаты и несколько секунд спустя вернулся с папой, который сел рядом со мной. Сразу после него пришел Уилл, который посмотрел на меня так, словно собрался убить: «Привет, Гарольд». Он сел напротив меня. Вот уж действительно, самостоятельные единицы.

  Когда все участники прибыли, мы пересели за длинный стол для заседаний, бабушка села во главе. Перед каждым участником лежал блокнот с королевским гербом и карандаш.

  Пчела и Оса вкратце изложили ситуацию. Тема прессы возникла довольно быстро. Я сослался на их жестокое и преступное поведение, сказал, что журналистам очень помогли. Эта семья попустительствовала газетам или даже обхаживала их, некоторые сотрудники прямо работали с прессой, инструктировали, предоставляли истории, иногда вознаграждали и чествовали. Во многом из-за прессы мы оказались в этой кризисной ситуации - бизнес-модель журналистов требовала, чтобы мы пребывали в постоянном конфликте, но журналисты не были единственными виновниками ситуации.

  Я посмотрел на Уилла. Вот подходящий для него момент вскочить, поддержать мои слова, рассказать о своем досадном опыте взаимодействия с папой и Камиллой. Вместо этого он пожаловался на статьи в утренних газетах, в которых высказывалось предположение, что мы уходим из-за него.

  - Теперь меня обвиняют в том, что это я довел вас с Мег и выгнал из семьи!

  Мне хотелось сказать: «Мы тут ни при чем...но представь, что бы ты чувствовал, если бы мы действительно слили эту информацию. Тогда ты понял бы, что мы с Мег чувствовали на протяжении последних трех лет».

  Личные секретари обратились к бабушке по поводу «Пяти вариантов».

  - Ваше Величество, вы видели «Пять вариантов».

  Бабушка ответила утвердительно.

  Мы все их видели. Их нам прислали по электронной почте, пять разных способов действовать. Вариант 1