Последняя ступенька.

Я снял с полки фонарь, зажег его, развернулся и направился квходу в туннель — медленно, шаг за шагом, отталкивая от себя непроницаемыймрак.

В туннеле я старательно считал в уме боковые ответвления.Мне нужно было свернуть в седьмое. Эхо моих шагов. Слизь под ногами. Грязь ивековая пыль.

Вот он, седьмой поворот. Массивная темная дверь, обитаяметаллом. Я отпер ее и толкнул. Дверь скрипнула, посопротивлялась и уступила.

Я поставил фонарь на пол, справа у двери. Он мне больше непонадобится. Сам Образ испускал вполне достаточно света.

Несколько мгновений я стоял и смотрел на Образ — яркиеизвивы переплетающихся линий. Их сияние слепило глаза. Я пытался охватитьвзглядом весь Образ, весь его замысловатый, как бы погруженный в пол подземельярисунок. Он давал власть над Тенью, он помог мне восстановить в памяти почтивсе, что я забыл. Но стоит мне сделать неверный шаг, и Образ может уничтожитьменя в один миг. Как я был благодарен судьбе за то, что пришел сюда не потому,что мне было страшно за себя. Я ничего не боялся. Я стоял и смотрел напрекрасную, таинственную семейную реликвию, место которой было там, где онанаходилась, — в подземелье.

Я перешел в тот угол, откуда начинался узор. Сосредоточился,расслабился и опустил левую ступню на самое начало линии. Немедля сделал первыйшаг и ощутил, как меня подхватывает огненный поток. Вокруг моих ботинокзасверкали разноцветные искорки. Еще один шаг. Раздался довольно громкий треск,я почувствовал сопротивление и зашагал по первой дуге, обуреваемый желанием какможно скорее добраться до Первой Вуали. Когда я подошел к ней, у менязашевелились волосы на голове, а искры у ног стали ярче и превратились вогненные иглы.

Сопротивление усиливалось. Каждый новый шаг давался труднеепредыдущего. Треск разрядов стал громче, невидимый поток увлекал меня впередвсе сильнее. Волосы встали дыбом, я рукой стряхнул с них искры. Не отрываявзгляда от огненных линий, я шел и шел вперед.

И вдруг сопротивление ослабло. Я вздрогнул, но неостановился. Преодолел Первую Вуаль и обрел ощущение человека, сделавшего своедело. Я вспомнил, как шел по Пути в прошлый раз, в Ребме — подводном городе.Тогда Первая Вуаль начала возвращать мне память.

Я продвигался вперед. Все ярче горели искры, и напряжениеогненного потока снова возросло. Тело покалывали невидимые иглы.

Вторая Вуаль... Зигзаги... Тут всегда казалось, что силы напределе, возникало такое ощущение, что ты весь преображаешься в чистуюабстрактную Волю. Влекущее, неумолимое чувство... Преодоление Образапревратилось для меня в то единственное, что имело смысл. Я всегда был здесь,стремился только сюда, никогда и никуда отсюда не уходил и всегда буду здесь, ибуду утверждать себя, борясь своей Волей с могуществом Образа...

Искры сверкали уже у пояса. Я достиг Великой Кривой и,тяжело ступая, пошел по ней. Я умирал и возрождался с каждым новым шагом,сгорал в пламени творения, промерзал до костей от холода энтропии.

Шаг в сторону, вперед, поворот... еще три дуги, потомпрямая, и еще несколько дуг. Головокружение, полуобморочное состояние, приливсил — словно я перестал существовать, а потом возник вновь. Поворот, поворот,еще поворот, и снова... короткая, резкая дуга... линия, ведущая к ПоследнейВуали... Наверное, я задыхался, наверное, пот лился с меня ручьями. Никогда немогу вспомнить такое наверняка. Искры сверкали и потрескивали уже на уровнеплеч. Я с трудом переставлял ноги. Искры попадали в глаза, и я отчаянно моргал.Линии Образа расплывались... Войти — выйти, войти — выйти...

Я с трудом поднял и выбросил вперед правую ногу — наверное,вот так чувствовал себя Бенедикт, когда его ухватила за ноги черная трава...как раз перед тем, как я сам его сцапал, как кролика. Такое ощущение, словноменя долго и упорно колотили тяжелой дубиной. Шаг левой... Вперед — такмедленно, что я уже не понимал, иду я или нет... Руки были объяты синеватымпламенем, ноги, казалось, проткнуты насквозь огненными ножами. Шаг. Еще шаг...Еще один.

Я чувствовал себя медленно оживающей статуей, учащимсяходить снеговиком, здоровенным качающимся бревном... Еще два шага... еще три...Я еле волочил ноги, но это я, я был обладателем Вечности и совершеннымсредоточием Воли, которая будет реализована...

Я преодолел Вуаль. Прошел по короткой дуге. Всего три шага,а потом — темнота и покой. Эти последние шаги оказались самыми тяжелыми.

У Сизифа перерыв на чашечку кофе! — вот какая у меня былапервая мысль, когда я сошел с Пути. Вторая мысль была такая: я снова сделалэто!

А третья: это в последний раз!

Я позволил себе роскошь — несколько раз глубоко вдохнул ивыдохнул, встряхнулся. А потом достал из кармана Камень Правосудия и, взяв зацепочку, на которой он висел, поднес его к глазам.

Внутри он был красный — глубокого вишнево-красного цвета, сдымчатыми переливами. Но казалось, будто за время моего странствия в ОбразеКамень обрел дополнительную яркость и свечение. Я не отрываясь смотрел в глубьКамня, думая о том, как им пользоваться, повторяя в уме строчки руководства исравнивая написанное с тем, что уже знал сам.

Пройдя Образ, добравшись до того места, где я стоял, можнобыло повелеть Камню перебросить тебя в любое место, какое только ты могзрительно представить, — нужны лишь желание и воля.

При этой мысли я затрепетал. Если все пойдет, как шлораньше, я могу в такую ловушку угодить — век не выбраться. Но ведь Эрику это негрозило? Его же не запечатало в самоцвете где-то в Тени. Дворкин, написавшийруководство по пользованию Камнем, был великим человеком, и я верил ему.

Собравшись с мыслями, я постарался усилить свою защиту отманящих глубин Камня.

И внутри его засветилось искаженное отражение Образа,окруженное мерцающими пятнышками света, крошечными искорками и вспышками. Япринял решение, сосредоточил волю...

Красноватый свет... Медленное движение... Будто погружаешьсяв океан с густой, вязкой водой. Поначалу я практически не мог двинуться. Вокругсгущался мрак, а красноватые огни горели далеко-далеко впереди. Наконец япочувствовал, что понемногу плыву, едва заметно. Впереди то вспыхивал, то гассвет. Скорость движения росла... Я, похоже, стал точкой сознания внеопределенной системе координат. Да, я осознавал движение, осознавал, чтособой представляет то, к чему меня несло, — теперь уже, можно сказать,быстро...