Перед завтраком он облачился в халат и подумал о том, чтонеплохо было бы опять пойти поплавать, но в рабочие часы заниматься чем-топодобным казалось ему кощунством. Вместо этого он достал свой компьютер иуселся за работу, жуя круассан и попивая кофе. Однако сосредоточиться былоочень трудно, и к полудню он принял душ, оделся и оставил всякую надежду на то,что ему удастся поработать.

Он долго раздумывал над тем, чем бы ему заняться. Хотелосьсделать что-нибудь очень фривольное – даром, что ли, он в Париже? Прогулятьсявдоль Сены или по рю де Бак, поболтаться по Латинскому кварталу, иногда заходяв кафе, чтобы выпить, и разглядывая прохожих. Что угодно, только бы не работатьи не думать о «Викотеке». Нужно выбраться из этого чертова номера и статьчастью города.

Питер надел темный деловой костюм с безупречнонакрахмаленной белой рубашкой. Больше он ничего с собой не взял, так чтопришлось выглядеть официально. Пройдясь немного по Вандомской площади, он поймалтакси и попросил водителя отвезти его в Булонский лес. Он совсем забыл, как емув свое время нравилось здесь бывать. В этот день Питер провел в парке несколькочасов, наслаждаясь солнцем, мороженым и глядя на сновавших вокруг него детей.Как далек он был сейчас от лабораторий, в которых его коллеги трудились над«Викотеком», а тем более от Гринвича, штат Коннектикут! Нежась под парижскимсолнышком, он совершенно потерялся в своих мыслях, и ему казалось, что дажезагадочная молодая жена сенатора Тэтчера тоже где-то очень далеко.

Покинув Булонский лес в разгар дня, Питер доехал на такси доЛувра и побродил по нему. Экспозиция была замечательно организована; статуи водворе были такими убедительными, что Питер долго стоял перед ними, завороженныйих красотой, чувствуя молчаливую связь с ними. Он даже не заметил стекляннуюпирамиду, возведенную прямо напротив Лувра и вызвавшую столько споров уиностранцев и самих парижан. Немного прогулявшись, Питер в конце концовотправился на такси в отель. Он провел в городе несколько часов и сновапочувствовал себя человеком. Надежда возродилась в нем: даже если испытаниябудут неудачными, они все равно смогут как-то усвоить полученную информацию иснова двинутся вперед. Он не собирается хоронить такой важный проект толькоиз-за того, что возникли некоторые проблемы. В конце концов, на слушаниях ФДАдело не кончится. Он пропускал их в течение многих лет, пропустит и сейчас. Чтоже, разработка займет пять лет, а то и все шесть, а не четыре – ничегострашного. Когда Питер добрался до отеля, у него было расслабленное философскоенастроение. День клонился к вечеру, никаких сообщений для него не было. Онкупил газету и нашел продавщицу, которая сняла ему с витрины золотой браслетдля Кэти. Это была красивая толстая цепочка с большим золотым сердцем,свисавшим с нее. Кейт любила сердечки, так что можно было не сомневаться в том,что браслет ей понравится. Отец обычно покупал ей очень дорогие вещи – напримербриллиантовые ожерелья и кольца; поскольку Питер знал, что не может соперничатьс ним, он обычно выбирал подарки, которые она наверняка будет носить иликоторые имеют особое значение.

Поднявшись и окинув взглядом пустую комнату, он внезапновновь забеспокоился. Искушение еще раз позвонить Сушару было велико, но на этотраз он справился с ним. Вместо этого он снова набрал свой домашний номер, ноуслышал все то же – автоответчик. В Коннектикуте был полдень: наверное, онаушла куда-нибудь на ленч, и одному Богу известно, где их младший сын.

Майк и Пол должны были вскоре приехать из своих школ, Патрикникуда не отлучался, и на следующей неделе они вместе с Кэти собирались поехатьотдыхать. Питер же планировал остаться в городе работать, приезжая к ним повыходным, как было всегда, а потом провести вместе с ними отпуск в августе. УФрэнка отпуск в этом году продолжался два месяца – июль и август, – и Кэтисобиралась устроить большой пикник на Четвертое июля[3], чтобы открытьсезон.

– Жаль, что я тебя не застал, – сообщил онавтоответчику, чувствуя себя полным идиотом. Он терпеть не мог разговаривать сэлектроникой. – Из-за разницы во времени это очень трудно. Я позвоню тебееще, пока… О… я забыл сказать, что это Питер…

Повесив трубку со странной усмешкой, он мысленно пожалел,что его слова звучали так глупо. Разговор с автоответчиком всегда заставлял егочувствовать себя неловко.

– Один из заправил империи не может оставить сообщениена автоответчике, – сказал он вслух, чтобы посмеяться над собой.

Растянувшись на обтянутой персиковым шелком кушетке, Питерогляделся, пытаясь решить, что делать с обедом. Можно было отправиться вближайшее бистро, или спуститься в ресторан, или заказать обед в номер и съестьего, смотря Си-эн-эн или сидя за компьютером. В конце концов он выбралпоследнее – как наиболее простое.

Сняв пиджак и галстук, он закатал свои накрахмаленныеманжеты. Питер принадлежал к тому типу людей, которые и в конце дня выглядяттакими же свежими, как утром. Его сыновья посмеивались над ним, говоря, что онродился в галстуке, что заставляло его с улыбкой вспоминать свое детство вВисконсине. Но Висконсин был далеко-далеко позади. И хотя ему порой хотелосьсвозить туда сыновей, после смерти родителей и сестры никакого стимула ехатьтуда у него не было. Иногда он вспоминал о детях Мюриэл, которые жили вМонтане, но ему казалось, что пытаться связаться с ними уже поздно. Они вырослии не узнают своего дядю. Кэти была права. Он опоздал.

Ничего интересного в новостях не было, и Питер погрузился всвою работу. Он был приятно поражен качеством обеда, но, к разочарованиюофициантки, почти не обратил внимания на сервировку. Блюда были очень красивосервированы, но Питер разложил перед собой свой ноутбук и принялся трудиться.

– Не выйти ли вам прогуляться, мсье? –по-французски сказала официантка.

Вечер был восхитительный, и город, освещенный полной луной,мог заворожить кого угодно, но Питер заставил себя не обращать на все этовнимания.

В качестве награды он решил еще раз спуститься поплавать,когда совсем стемнеет. Однако в одиннадцать часов до него донессянепрекращающийся гудок. Что это – радио, телевизор? Или что-то случилось скомпьютером рядом с его кроватью? Сигнал был двойным, сочетая в себе звонколокола и пронзительное завывание. В конце концов любопытство победило лень, иПитер выглянул в коридор, немедленно обнаружив, что звук стал громче, кактолько он открыл дверь. Другие постояльцы тоже выглядывали из своих дверей,испуганные и обеспокоенные.

– Feu? Пожар? – спросил он у пробегавшего мимопосыльного, который неуверенно посмотрел на Питера и едва остановился, чтобыответить.

– C'est peut-etre un incendie, monsieur[4], –ответил он.

Питер подумал, что, возможно, первое же его предположениебыло верным. Никто не знал этого наверняка, но и не сомневался, что сигналобъявлял о тревоге. Все больше и больше людей высыпало в коридор, а потомвнезапно все вокруг зашевелились, словно весь персонал гостиницы занялся делам.Горничные, метрдотели, официантки, посыльные, уборщицы и gouvernante[5]их этажа быстро и решительно проходили мимо, стуча в двери, звоня вколокольчики и призывая всех выйти на улицу как можно быстрее: «Non, non, madame[6], не надо переодеваться, останьтесь в ночной рубашке». В рукахgouvernante была одежда, посыльные несли маленькие сумочки и помогали дамамвывести их собак. Никаких объяснений происходящего пока не последовало, но всемвелели покинуть помещение, не медля ни минуты.