Потому что она не манекенщица, это во-первых, а ухаживать зааппетитными колобочками в наше время не модно. Во-вторых, у него все равно нетвремени на все эти шуры-муры, ведь надо гулять, встречаться-провожаться, ходитьв кафе, на дискотеки, в ночные клубы.

Разве он может себе это позволить?

Но позволить хотелось. Очень. Особенно сегодня, когда как-тотак совершенно случайно вышло, что они после занятий столкнулись у турникета вметро, вместе спускались по эскалатору, потом оказалось, что им ехать в однусторону, по крайней мере до пересадки, до станции "Таганская", гдеКосте нужно было выходить, а Миле - переходить на "Марксистскую". Нопока добрались до "Таганской", выяснилось, что у них столько общихтем для разговора, что разговор этот прекратить вот так, сразу, ну просто никакневозможно. Костя мельком взглянул на электронные часы, висящие над въездом втоннель, в конце платформы. Ему нужно непременно зайти домой, взять для Вадикатеплый свитер и куртку - брат просил, ему разрешили гулять, но зима еще некончилась, он мерзнет во время прогулок. И книги Костя для него приготовил,целую стопку, специально вчера на книжную ярмарку ездил. Так, взять книги иодежду и ехать в больницу, посетителей пускают с четырех часов, и Вадька,конечно же, ждет его, глаз с часов не сводит. Добираться до больницы с Таганкиоколо часа - час десять примерно.

Значит, самое позднее в три он должен выйти из дома.

Сейчас двадцать минут третьего, от метро до ненавистнойулицы, на которой стоит ненавистный дом, семь минут быстрым шагом. Десять минутнужно выделить на пребывание в доме: подняться в квартиру, перекинуться паройслов с отцом, если он там, уложить вещи и книги в сумку, спуститься вниз. Этотграфик Костя выдерживает ежедневно, только обычно он еще успевает пообедать быстренько,потому что нигде не задерживается ни одной лишней минутки и ровно в двадцатьминут третьего выходит из поезда на станции "Таганская". А еслисегодня обойтись без обеда и вместо него поболтать еще минут пятнадцать сМилой? Они только-только заговорили о Коэльо, по которому в этом году всяМосква с ума сходит и Костя отчего-то непременно хотел поделиться с девушкойсвоими мыслями по поводу прочитанного и услышать ее мнение. Да и Мила, кажется,тоже не спешит расстаться с ним.

Но взгляд, брошенный на часы, она все-таки приметила и тутже спросила:

- Ты спешишь?

- Да нет…, то есть… - Костя запутался в словах имысленно обругал сам себя. - Понимаешь, мне нужно к четырем часам к брату вбольницу, а еще надо домой заскочить, взять для него кое-что.

- Хочешь, я тебя провожу? - неожиданно предложила Мила.- Мне спешить некуда, времени навалом.

Хочет ли он? Она еще спрашивает! Но ведь он не можетпригласить ее в дом, ему стыдно показывать, в какой убогости он живет, аобъяснить, что это только временно и связано с необходимостью, сложно.Объяснение может вырулить на такую плоскость, где и проговориться недолго. Анельзя. Впрочем, есть один вариант вранья, вполне понятный и безобидный,главное - не сбиться.

Если совсем припрет, можно сказать, что у них в семьефинансовые трудности, и они сдают свою большую хорошую квартиру иностранцам заприличные деньги, а сами временно снимают дешевенькое плохонькое жилье.

В сущности, это не так уж далеко от истины. Ненавистнуюквартиру они действительно снимают. И их собственная квартира действительнобольшая и очень хорошая. Только никаким иностранцам они ее не сдают.

- Знаешь, Мила, я бы очень хотел еще побыть с тобой, испасибо тебе за предложение проводить. Только я не могу пригласить тебя к себе,ты подождешь меня на улице? Я мигом, только сумку соберу. Пять минут, ладно? Необидишься?

- У тебя что, родители дома? - понимающе спросила она.

Ну вот, еще легче, и никакого особенного вранья пока ненужно, Мила сама подсказала ему причину, "которую она считает уважительной.

- Да. - с готовностью кивнул он, - отец дома. Ончеловек сложный, не всегда адекватный, так что без предварительной подготовкинезнакомых людей приводить опасно. Ну, ты сама, наверное, понимаешь…

- Понимаю, конечно, - засмеялась девушка. - У менябабка такая же. Никого не могу к себе позвать, прямо кошмар какой-то. Ну пошли,- она потянула Костю в сторону эскалатора, - чего мы стоим?

Семь минут быстрым шагом обычно легко превращаются вдвадцать и даже двадцать пять минут неторопливого счастья. Эта мысль пришла вголову Косте Фадееву, когда пришлось остановиться перед ненавистным подъездом.

- Подождешь? - на всякий случай спросил он, хотя вродебы все уже было договорено и решено и Мила вызвалась поехать с ним аж добольницы.

- Конечно, беги, не волнуйся, никто меня здесь неукрадет.

Он взлетел по лестнице к лифту, ворвался в квартиру, кинулсяукладывать книги.

- Что это за девица с тобой? - послышался недовольныйголос отца.

Ах ты черт, как же он упустил из виду, что отец целыми днямиторчит у окна, наблюдает за домом напротив, выслеживает их Врага. И конечно,видел, как Костя подходил к дому с девушкой.

- С моего курса, - Костя попытался быть нейтральным икратким. Авось отец удовлетворится минимально необходимой информацией.

- Зачем ты ее привел?

- Пап, я ее не привел, она ждет на улице. Я обещал датьей конспекты переписать, она болела, пропустила несколько лекций.

- И как ты объяснил ей, почему не приглашаешь в дом?

- Сказал, что у меня отец болеет. Все в порядке, пап,не волнуйся. Новости есть?

- Ты мог бы спросить об этом первым делом. Такоевпечатление, что тебе неинтересно… Вспомнил только под занавес, как будто тымне одолжение делаешь.

Косте на мгновение стало стыдно. Отец прав, самое главноедля них сейчас - Враг. И даже не столько он, сколько те люди, с которыми онсвязан и из-за которых Вадька не поступил в институт. Все брошено на алтарьэтой цели, все силы, деньги, время, все мысли и планы.

Но из- за Милы он позволил себе на несколько минут забыть обэтом, отвлечься. Нет ему прощения.

- Прости, папа, ты не думай, что я забыл. Просто у меняцейтнот, я не хочу к Вадьке опоздать, ты же знаешь, какой он, если в пятнадцатьминут пятого меня не будет, он подумает, что я вообще не приду, и никто большек нему не придет, и он никому не нужен, и все его бросили.

Так уже бывало, и я не хочу, чтобы это повторялось.

Лицо отца смягчилось. Он помог сыну застегнуть"молнию" на дорожной сумке.

- Сегодня все как обычно, - торопливо заговорил он,стараясь не задерживать Костю. - Он утром поехал в институт, я его проводил,посмотрел расписание, у него две лекции, потом два "окна", потом онпринимает зачет, с четырех часов. Раньше шести, я думаю, он не освободится. Кшести я туда подъеду, посмотрю, как он проведет вечер.